Протоиерей василий швец и его православные мифы. Швец василий федосеевич Протоиерей Василий Швец

10 марта окончил подвиг земной жизни один из старейших священнослужителей Русской Православной Церкви, заштатный клирик Псковской епархии протоирей Василий Швец.

Отец Василий прожил 98 лет, его жизнь началась в дореволюционной России, детство пришлось на время Гражданской войны, в молодости он попал под раскулачивание, воевал на фронтах Великой Отечественной войны. Почти полвека он жил светской жизнью, поздно откликнулся на Божие призвание, но Господь дал ему послужить долгие годы с огромной ревностью. Священный сан принял в 50 лет и 48 лет прослужил у престола, претерпев все тяготы хрущевских гонений. После 1990 года, выйдя за штат, много лет занимался миссионерской деятельностью как духовник паломнических групп в поездках к святыням православия по всему миру.

Он родился 24 февраля (9 марта) 1913 года в селе Ставницы Летичевского района Хмельницкой области. Родители Василия Феодосий Кондратьевич и Агафья Никитична были крестьянами. В семье говорили на украинском языке.

Дед Василия, Кондратий Швец, был чтецом в церкви, очень благочестивый, имел большую духовную библиотеку. Дед по матери (Никита Шумило) 25 лет служил в армии, в 1812 году вошел с русской армией в Париж, 26 лет был старшиной волости, включавшей 22 села.

Отец Василия, Феодосий Швец, был старостой храма, отличался силой и здоровьем, но умер сравнительно молодым — во время пожара надорвался, когда срывал ворота у горящего амбара. Отец больше занимался со старшим сыном, а младший, Василий, был любимцем матери, постоянно помогал ей в работах по огороду и в торговле на рынке. Однажды во время пожара его забыли в горящем доме. В последний момент отец вынес его на руках сквозь огонь.

Агафья Никитична, мать Василия, была очень ревностной к молитве, к церкви, состояла в сестричестве при храме, пекла просфоры, катала свечи, убирала в храме, занималась благотворительностью по благословению священника. Первые три ребенка Агафьи Никитичны умерли в младенчестве. Каждый год она ходила пешком в Киев и дважды — в Почаев. Дома постоянно читала жития святых и другую духовную литературу. Во время раскулачивания Агафья Никитична убежала ночью через окно, переплыла Буг, прошла пешком около 100 км, села на поезд и уехала на Белое море, потом жила в Ленинграде.

Друзей у Василия в детстве не было, он много работал по хозяйству, очень уставал, на улицу гулять не ходил. Сам он был атлетического телосложения, обладал огромной силой, научился ковать косы, серпы, ножи, подковывать лошадей. Он хотел основать свою кузницу, но семья попала под раскулачивание, и все планы рухнули. Память у него была прекрасная, легко считал в уме, запоминал различные тексты, но заниматься науками ему было неинтересно. Больше привлекали театр, цирк. Однажды его поразили бродячие акробаты-клоуны, после чего он стал тайно от всех заниматься акробатикой.

В 1929 году умер отец и Василий отправился на Донбасс, работал на Конд-ратьевской шахте и учился в вечерней школе рабочей молодежи. Однажды мать приехала навестить сына, увидела его среди шахтеров с черным лицом, поднимающимся из шахты, и даже не узнала. Она запретила Василию там работать, и он поступил в техникум по специальности «горячая обработка металла» в шахтерском поселке неподалеку от Луганска. Из техникума его исключили: выяснилось, что он происходит из семьи кулаков, кроме того, обнаружилось, что Василий в документах прибавил себе два года, чтобы разрешили работать в шахте.

В январе 1931 года он переехал к маме и поступил в Выгозерское пароходство матросом-артельщиком. Один сезон на Белом море ходил матросом в геодезической экспедиции по островам, где они определяли точные координаты (ему тогда было 18 лет). Ездил на Черноморский флот, но не смог устроиться.

В 1932 году Василий Федосеевич окончил вечернюю школу рабочей молодежи и, по его словам, полтора года учился в артиллерийском училище. При медицинском обследовании у него нашли врожденный порок сердца. Кроме того, в это же время проверяющие инстанции вновь обнаружили его «кулацкие» корни. После этого курсанта Василия Швеца отчислили из училища формально по здоровью, а на деле — за непролетарское происхождение.

Затем он поступил в строительство № 202 ЛВО, где работал до 1936 года экспедитором по снабжению и заведующим кузнечно-слесарной мастерской.

С 1936 по январь 1938 года Василий Федосеевич служил в Красной армии в городе Сланцы Ленинградской области. Служил интендантом, обнаружив на этом поприще великолепные способности: мог договориться с любым человеком, достать всё необходимое для воинской части. Здесь он продолжал свое любимое занятие: много выступал на сцене с клоунадой и акробатикой, знал десятки стихов русских поэтов, множество занимательных историй. В Сланцах он познакомился со своей будущей женой — Ольгой Константиновной Дмитриевой, она работала бухгалтером в воинской части.

По словам отца Василия, в 1939-1940 годах он участвовал в войне с Финляндией. Однако в трудовой книжке (послевоенной) этот факт не отражен, написано, что он с 1938 по 1941 год работал начальником снабжения МВД строительства № 200 в Ленинграде.

Между Финской и Великой Отечественной войнами участвовал в строительстве укрепрайона на Балтийском море — «Новый Кронштадт» на Сойкинском полуострове, возле нынешнего Кингисеппа. Руководил работой сотен заключенных. Его поразило, что многие были осуждены безвинно, и он старался помочь им. Покупал у эстонцев рыбу для столовой, за что был обвинен в связи с финнами и арестован. Ему удалось оправдаться, а потом он встретил доносчика. Батюшка вспоминал: «Благодарю Бога, что Он удержал меня от желания отомстить этому человеку за подлость».

В начале войны немцы начали бомбить укрепрайон. Началась полная неразбериха. Все бегали и спрашивали друг у друга, что делать. Василий Федосеевич взял на свой страх и риск организацию эвакуации людей, оружия, оборудования. Дал указание готовить вагоны, погружать людей, выделил из запасов в каждый вагон продовольствие. Вывез эшелон заключенных, чтобы их не расстреляли перед приходом немцев.

Это было тяжкое время, за любое неверное действие могли обвинить во вредительстве или в измене Родине и расстрелять. Василия Федосеевича обвинили в расхищении стратегических запасов базы — это те самые продукты, которые погрузили в вагоны с людьми для того, чтобы они не голодали в пути. К счастью, и на этот раз ему удалось оправдаться.

До войны Василий Федосеевич скрывал свою веру. В то время у храмов часто дежурили комсомольцы, и если замечали молодого человека, тут же проверяли документы. Василий в комсомол не вступал, безбожником не был, но от храма отошел, после ухода из дома десять лет не причащался.

В начале войны арестовывали всех военнослужащих с нерусскими фамилиями, арестовали и Василия Федосеевича, так как решили, что у него немецкая фамилия (Швец). Пришлось доказывать малограмотным особистам, что фамилия украинская. Он навещал в тюрьме своих арестованных друзей-офицеров, носил им передачи, хотя это было очень опасно.

В конце лета 1941 года Василия Федосеевича направили заместителем начальника одной из четырех партий в экспедицию на Север с целью наметить трассу будущей железной дороги из места, где находились лагеря заключенных, по кратчайшему пути во внут-реннюю часть страны. Это делалось для того, чтобы можно было вывезти заключенных.

После завершения экспедиции участников направили на переформирование в Западную Сибирь. В пути Василий Федосеевич опоздал на свой поезд, а за это полагался расстрел. С Божией помощью ему всё же удалось догнать свой состав.

Во время войны Василий Федосеевич организовал труппу, которая выступала перед бойцами с акробатическими и силовыми номерами, клоунадой, пели смешные частушки про Гитлера. Однажды во время выступления Василий Федосеевич жонглировал двухпудовыми гирями. Сидевший в зале командарм не поверил, что гири настоящие, вышел на сцену, чтобы разоблачить «силача». Однако едва смог оторвать от пола эти гири под смех всех собравшихся. Тогда командарм громко сказал: «Раз у нас есть такие богатыри, никто нас не сможет победить! Представляю нашего богатыря к медали «За отвагу» и приказываю давать ему двойной паек!» После этого случая ему до конца войны выдавали двойной паек.

На фронте Василий Федосеевич находился с февраля 1942 по май 1945 года — младший сержант 1061-го стрелкового полка 272-й стрелковой дивизии. Не имел ни одного ранения, хотя всю войну находился на передовой, в минометном дивизионе. По окончании войны был оставлен в оккупационных войсках до особого распоряжения.

Демобилизовался в ноябре 1945-го из Германии после сердечного приступа на сцене, когда выступал перед союзным командованием с силовым номером: русский богатырь поднимал на мизинце четырех немецких девушек.

Вернувшись после демобилизации в Ленинград, Василий Федосеевич долго не мог устроиться на работу, пока не встретился со своим однополчанином, который предложил ему престижную и хорошо оплачиваемую работу начальника снабжения Леншвейпромсоюза Ленинградской промысловой кооперации. В это время началось постепенное его обращение на путь духовного служения. Рубежом в жизни Василия Федосеевича стал рассказ митрополита Гор Ливанских Илии (Карама) во время его пребывания в Ленинграде (в 1947 году). Он поведал о том, как предстательством Пресвятой Богородицы была спасена Россия во время Великой Отечественной войны. В 1948 году получил в подарок Евангелие.

После этого он ушел из кооперации и устроился на работу препаратором в Центральном рентгенологическом, радиологическом и раковом институте и одновременно учился на курсах. В 1949 году перешел в Институт онкологии Академии медицинских наук лаборантом рентгеновского отделения.

Окончив курсы фотографа-рентгенолога, Василий Федосеевич с 27 февраля 1950 по 10 февраля 1955 года занимал должность заведующего фото-, макро-, микролабораторией в Первом мединституте. Будучи опытным снабженцем, Василий Федосеевич раздобыл уникальную немецкую аппаратуру и создал лучшую в стране гистологическую лабораторию (для фотографирования срезов тканей тела, опухолей, микро и макро). К нему приезжали ученые и медики со всей страны готовить материал для диссертаций, платили за помощь в работе, эти деньги впоследствии были потрачены на восстановление храма в Каменном Конце. Здесь он познакомился с учениками академика Павлова. Их рассказы о глубоко верующем академике произвели на Василия Федосеевича огромное впечатление.

Переворот в сознании Василия Федосеевича произвело посещение старца Серафима Вырицкого в 1949 году — они беседовали всю ночь. Старец пророчествовал о судьбе России и Православной Церкви. Отец Серафим благословил Василия Федосеевича поселиться в Вырице, после чего он купил половину дома в поселке.

27 января 1952 года Василий Федосеевич женился на Ольге Константиновне. Та ждала его всю войну. Венчались в Троицкой церкви на Спасской улице Ленинграда 6 февраля 1952 года. Впоследствии по благословению старца Симеона Псково-Печерского супруги стали жить как брат и сестра. А когда супруг пошел работать в церковь псаломщиком, чтобы подготовиться к принятию священного сана, жена подала на развод — ее убедили в этом сестры.

Теперь главным содержанием его жизни стали вера и Церковь. Василий Федосеевич близко общался с преподобными Серафимом Вырицким, Кукшой Одесским, Симеоном Псково-Печерским, Амфилохием Почаевским. Близко знал валаамских старцев, которые жили в Псково-Печерском монастыре.

В 1954 году Василий Федосеевич впервые приехал в Печоры, исповедался у старца Симеона и стал приезжать к нему постоянно. Старец принял его в число духовных чад. Каждый год на лето Василий Федосеевич приезжал в Печоры и работал там. Отец Симеон позволял ему жить в своей мастерской; по словам отца Василия, это был один из счастливейших периодов в его жизни.

Однажды он приехал в Печоры к отцу Симеону с портфелем, где были рентгенограммы и фотографии для чужих диссертаций. Старец посмотрел их и спросил: «Это с живых людей?» Василий Федосеевич ответил: «Нет, с мертвых». Старец сказал: «Мертвыми занимаетесь, а живые гибнут! Нам священники нужны». «Я уже старый», — возразил Василий Федосеевич, на что старец сказал, что у Бога годы никто не считал. Старец Симеон благословил его принять священство, предсказав долгую жизнь. Исполняя благословение старца, он решил стать священником, но перед этим произошло еще немало событий.

Одним из сигналов стал обыск, который милиция устроила в его лаборатории. Нашли духовные книги, иконы, святыни — всё унесли в отсутствие хозяина. Василий Федосеевич, которого вызвали на беседу, жестко потребовал возвратить всё изъятое, сказал, что книги куплены в букинистических магазинах, о чем свидетельствуют штампы с указанием цены. Органы хотели уличить его в религиозности и запугать, но ничего не вышло: пришлось возвратить книги и извиниться.

Однажды в Вырице на даче Василий Федосеевич молился: «Господи, пошли мне человека, которому нужно помочь». Тут же слышит стук в дверь. Оказалось, это цыганки, которых много в Вырице, пришли попрошайничать. Василий Федосеевич удивился, взмолился: «Господи, кого Ты мне послал?» Спросил у цыганок, крещеные ли они, есть ли у них крестики, рассказал о вере и Церкви. А потом сказал: «А теперь я дам вам всё, что ни попросите». Цыганки попросили у него только крестики и больше ничего не взяли. Отец Василий сделал вывод, что Господь призывает его помогать людям не материально, а духовно.

В 1955 году Василий Федосеевич уволился из института и начал подготовку к принятию священства. Для этого он служил псаломщиком в храмах Ленинграда: на Смоленском и на Волковом кладбище, в Казанском храме поселка Вырица, где сблизился со многими духовными чадами преподобного Серафима. В 1956 году Василий Федосеевич поступил в Ленинградскую духовную семинарию. После краткого обучения на очном отделении он перешел на заочное отделение. Но ту вскоре закрыли, и он сдавал экзамены экстерном в 1958 году.

В 1963 году рукоположен архиепископом Псковским Иоанном — 28 августа во диаконы и 24 сентября во священники.

С 1963 по 1990 год был настоятелем Свято-Никольского храма села Каменный Конец Гдовского района Псковской области. Он сознательно выбрал самый бедный и удаленный приход, чтобы потрудиться и восстановить разрушенный храм. Жизнь на приходе была беспокойной: постоянные конфликты с уполномоченным, вызовы к начальству, угрозы, штрафы за то, что крестил и служил молебны в соседних деревнях на дому, за постройку сторожки при храме, за совершение крестного хода. Власти заставили правящего архиерея отправить отца Василия на покой по возрасту, о чем пришел указ. Батюшка спрятал этот указ в бумажник и продолжал служить. Владыка был доволен таким исходом дела.

Много раз, практически каждый год, были попытки ограбить храм. Отец Василий решил ночевать в храме, между алтарями сделал лежанку, но обычно не спал, а всю ночь молился. В окрестных храмах были похищены все ценные иконы, одного сторожа сожгли вместе с храмом, другого привязали к столу и засунули в чулан, его только через три дня нашли. А в Каменном Конце воры ни разу не смогли забраться внутрь храма.

За усердное служение получил награды: в 1972 году — камилавку, в 1973-м — звание протоиерея, в 1975 году — наперсный крест, в 1986-м — палицу.

Выйдя за штат 1 января 1990 года, отец Василий до 1995 года ездил служить в Каменный Конец. Потом несколько лет жил в Москве. Последние годы жил в Печорах. Главным содержанием его жизни в эти годы стала миссионерская деятельность по всей стране и в постоянных паломничествах по святым местам за границей. Батюшка совершил множество паломнических поездок в Иерусалим и по святым местам Греции, Италии, Польши.

Отец Василий выделялся горячим молитвенным настроем, многие годы молился по ночам со слезами. Даже в холодном алтаре во время молитвы обливался потом. Много раз ему предлагали монашеский постриг, но он отказывался и говорил: «Я и так монах по духу, а если меня постригут, вы меня больше не увидите (монашество он понимал как затвор). Останусь как есть».

Старцы советовали ему сидеть на месте в Каменном Конце и служить каждый день Литургию, но сам отец Василий главное призвание свое видел в апостольской проповеди, и с этим может согласиться каждый, кто имел счастье общаться с ним. Он действительно имел дар проповеди, дар зажигать в сердцах огонь евангельской веры. Скольких людей привел он в храм, исцелил от вредных привычек (курения, пьянства), из теплохладных превратил в ревностных христиан!

Он отличался крайне благоговейным и истовым совершением богослужения. От всех присутствующих требовал строгого молчания, обязательных поклонов на трисвятом и на «приидите поклонимся…» Богослужение длилось по восемь — десять, а иногда до 16 часов.

Отец Василий служил Божественную литургию практически ежедневно, стараясь не пропускать ни одного дня даже во время многочисленных поездок по стране.

В Каменном Конце вечером, когда заканчивались все работы, читали сначала вечерние молитвы, потом 9-й час, вечерню и три канона к причастию. После вечерни отец Василий начинал исповедь и бесконечно длинную проповедь-беседу почти до утра. Ночью батюшка оставался в алтаре, молился там в одиночестве. Ложился спать под утро.

В семь утра читали утренние молитвы и вычитывали три уставные кафизмы. Обычно потом еще читали акафисты, пока батюшка не начинал утреню. Далее шла утреня, часы, после часов опять что-нибудь читали, пока отец Василий поминал бесконечные синодики (проскомидию он совершал на утрене). Утреню всегда служил только утром. После нее служили Божественную литургию. Заканчивалась служба в три-четыре часа дня. В субботу после Литургии служилась полная панихида. Вечером перед ужином читали вечерние молитвы.

Великим постом на первой седмице и с четверга Страстной служили ежедневно. Весь Великий пост отец Василий ездил по стране, собирал народ, всех соборовал, а в храме служил только по субботам и воскресеньям.

Отец Василий сам был постником и учил строгому посту всех приезжавших к нему. После войны перестал есть мясо. Став священником, перестал вкушать молочные продукты. Не вкушал пищи в первую седмицу Великого поста и Страстную, все пятницы и накануне всех праздничных служб. Спал как можно меньше.

Отец Василий был человеком темпераментным, и с ним было не всегда легко, но он оставался настоящим подвижником, не давая себе ни минуты покоя. Даже далекий от Церкви человек, находясь рядом, мог ощущать его любовь к людям и Богу и веру, ту веру, которая способна творить чудеса. Не раз отец Василий своим советом и участием оказывал решающее влияние на жизнь и судьбу многих людей.

По характеру и активному отношению к жизни ему надо было находиться постоянно среди народа. Он был поистине народным старцем, постоянно ездил по близлежащим городам — в Сланцы, Нарву и в дальние места — в Ленинград, Москву, Волгоград, в Молдавию, на Украину.

Очень многих исцелил он от телесных и душевных болезней исповедью, соборованием, причастием, горячей молитвой. Отцу Василию много раз предлагали взять на себя отчитку больных и одержимых, но он не одобрял отчитку и считал более действенным средством генеральную исповедь, строгий пост, соборование, причащение.

Отец Василий тонко чувствовал волю Божию, что проявлялось в советах и в том, что он часто неожиданно появлялся именно там, где была очень нужна его помощь. В общении с людьми отец Василий нередко юродствовал, говорил притчами, многие его не понимали. В нем удивительным образом сочетались крайняя строгость и самая нежная любовь к своим духовным чадам. Он говорил: «Нужно быть строгим прежде всего к самому себе».

Последние годы отец Василий жил в Печорах Псковской области. Старческой немощью и многими болезнями Господь очищал его душу для Царствия Небесного. Первое время его возили в Псково-Печерский монастырь служить и причащаться. Потом его причащали каждый день на дому иеромонахи монастыря. За 20 дней до кончины три дня были сильные боли, потом боль ослабела. Последние 17 дней жизни он ничего не вкушал, 7 дней не пил, но до последнего дня переживал пасхальную радость, пытался петь «Воскресение Христово видевше…» Перед смертью напряженно молился, пытался креститься. В конце три раза глубоко вздохнул и испустил дух.

Отпевание совершалось в первое воскресенье Великого поста — в день Торжества православия в Сретенской церкви Псково-Печерского монастыря, в которой находятся мощи преподобного Симеона (Желнина) — его духовного отца. В отпевании участвовали 12 священников с разных концов России при большом стечении духовных чад. Погребли протоиерея Василия в Псково-Печерском монастыре в отдельной крипте.

Вечная ему память!

Иеромонах Александр (Дзюба),
Александр Трофимов,
фотографии из личного архива авторов и Ларисы Беляевой

Фоторепортаж, посвященный прот. Василию Швецу, смотрите

Протоиерей Василий Швец и его «православные мифы».
[статья из серии по истории пророчеств].

«И Ангел сказал мне:
Почему ты удивился? Я скажу тебе тайну женщины и Багряного Зверя, несущего её, имеющего семь голов и десять рогов.
Зверь, которого ты увидел, был, и нет его, и ему предстоит подняться из Бездны, и пойти в погибель» («Откровение» Иоанна Богослова 17, 7-8).
Двадцатый век периода «Багряного Зверя» (1917-2025), «был, и нет его», всё ещё продолжает отбрасывать отсветы или тени на нашу реальность: «и ему предстоит подняться из Бездны, и пойти в погибель». То и дело вспоминаются былые события и трагедии. У многих велико искушение интерпретировать происходящее сегодня с помощью «пророчеств» ушедших дней, тем более, что Россия в очередной раз назначена главным врагом всего «прогрессивного» демократического человечества. Политический горизонт – в грозовых тучах, которые только сгущаются. Риторика, используемая нашими геополитическими противниками (по сленгу чиновников: «партнёрами Кремля»), заставляет говорить о второй фазе «холодной» войны, при этом варианты начала «горячей» придумывать не приходится – они очевидны. Общее ощущение – что российское общество снова живёт в предвоенное время.
В связи с 73-летней победой русского народа в Великой Отечественной войне невозможно не отметить ряд постоянно публикуемых в церковных и в новостных изданиях «мифов», связанных с прошедшей войной. Эта «пророческая» православная мифология, не подкреплённая никакими ссылками на церковные или архивные источники, кочует из книги в книгу, из статьи в статью, из форума в форум. И «мифы» эти, что перепечатка старых, что новые, но со старым содержанием, появляются постоянно с настораживающей стабильностью. А дальше вполне следует ожидать увеличения их количества, потому что впереди нас ждут (наверняка, уже готовятся) новые «сенсационные» открытия по теме Отечественных пророчеств, ласкающих даже самый привередливый «патриотический» слух.
Автором большинства пророческих «мифов» о периоде Великой Отечественной войны, которыми сегодня заполнен интернет, является протоиерей Василий Швец, написавший серию статей под общим названием «Чудеса от Казанской иконы БОЖИЕЙ МАТЕРИ» в журнале «Русь». В дальнейшем наиболее полно сочинения протоиерея для российской публики были представлены в книге Сергея Фомина «Россия перед Вторым пришествием» (М., 1993, 1994 и т.д.) – своеобразной энциклопедии православного «мифотворчества» после развала Советского Союза (первый период «Багряного Зверя» (1917-1990): «Зверь, которого ты увидел, был, и нет его»).
Историко-литературные «повествования» протоиерея Василия Швеца (без ссылок на какие-либо первоисточники!) могут представляться весьма «благочестивыми» сочинениями, однако необходимо предостеречь легковерного читателя не доверять слепо всему тому, что вышло из-под пера данного протоиерея, а затем вошло в различные отечественные сборники пророчеств о Великой Отечественной войне.
Не будем разбирать все описываемые отцом Василием «чудеса» и «пророчества», отметим лишь кратко то, что никак не может соответствовать исторической правде.

Во-первых, согласно Василию Швецу, по совету митрополита гор Ливанских Илии (Караме) (Антиохийский Патриархат), который сразу после начала Великой Отечественной войны почему-то стал горячо молиться за спасение России, а не Советского Союза, от вражеского нашествия, Иосиф Сталин во время первых зимних месяцев блокады Ленинграда встретился с митрополитами Сергием (Страгородским) и Алексием (Симанским) («Россия перед Вторым пришествием», стр. 273).
Однако никаких исторических сведений о подобной встрече не обнаруживается в архивах, откуда о ней узнал Василий Швец не понятно. Да и вообще очень сомнительно, чтобы Сталин мог «советоваться» в 1941 году с архиереем Антиохийской Церкви по поводу блокады Ленинграда, тогда как русских архиереев Сталин принял у себя лишь в 1943 году.
Это сродни другому «мифу», приведённому в книге «Россия перед Вторым пришествием»:
«Бесспорным фактом является приезд к блаженной Матроне в Царицыно в октябре 1941 г. И.В. Сталина...» (стр. 271).

[Историческая справка.
Первая историческая встреча Иосифа Сталина с тремя митрополитами Русской Православной Церкви Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), радикально изменившая отношение советского государства к Церкви, произошла, как известно, 4 сентября 1943 года. Сталин тогда высоко отозвался о патриотической деятельности Православной Церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает немало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих, дал согласие на созыв Собора и избрание Патриарха, предложил открыть духовные академии и училища для обучения священнослужителей, разрешил издание ежемесячного церковного журнала (Журнал Московской Патриархии) и распорядился заняться проблемой освобождения архиереев и духовенства, находящихся в ссылках, лагерях и тюрьмах.
Именно с сентября 1943 года стали повсеместно открываться тысячи храмов, закрытых ранее в годы безбожных пятилеток].

Во-вторых, не представляется «правдоподобным» сообщение протоиерея Василия Швеца о крестном ходе с Казанской иконой Божией Матери вокруг блокадного Ленинграда, опять же по указанию митрополита гор Ливанских Илии, переданному им советскому правительству (стр. 273).

[Историческая справка.
Что представлял собой блокадный Ленинград?
Непрерывные бомбежки и артобстрелы, голод и отсутствие воды, кромешная тьма и лютые морозы зимой – вот реальная ситуация в городе на Неве, связанном только «дорогой жизни» через Ладожское озеро с остальной территорией страны. Во время блокады, длившейся с 8 сентября 1941 года по 18 января 1943 года, митрополит Алексий (Симанский) постоянно пребывал в осажденном Ленинграде, так что ни о какой его встрече со Сталиным, как бы этого ни хотелось протоиерею не могло быть и речи. Владыка Алексий постоянно совершал богослужения в кафедральном соборе, разделяя с вверенной его окормлению паствой героическое стояние в осажденном городе. Служил владыка один, без диакона, сам читал помянник о «всех от глада и язв скончавшихся» и каждый вечер служил молебен святителю Николаю, обходя с чудотворной иконой собор, в котором в то время и жил.
Несмотря на голод и бомбежки, обессиленные от голода люди шли в собор, где служил их любимый архипастырь осажденного города. При этих обстоятельствах ни условий, ни возможности, ни сил, ни духовенства для обнесения крестным ходом иконы Божией Матери вокруг окруженного фашистами города просто не было].

Как вспоминал ленинградский благочинный протоиерей Николай Ломакин, который за всё время блокады был в постоянном общении с митрополитом Алексием:
«Владыка митрополит бесстрашно, часто пешком, посещал ленинградские храмы, совершал в них богослужения, беседовал с духовенством и мирянами, всюду внося бодрость, веру в победу, христианскую радость и молитвенное утешение в скорбях. Сам, иногда больной, Владыка в любое время дня принимал приходивших к нему мирян и духовенство. Со всеми ровный, приветливый – для каждого он находил ласку, умел ободрить малодушных и подкрепить слабых. Никто от нашего Владыки не уходил опечаленным, не окрыленным духовно. Очень многим Владыка из личных средств оказывал материальную помощь; лишая себя, по-христиански делился пищей. Желая молитвенно утешить и духовно ободрить пасомых в тяжкие дни блокады Ленинграда, Владыка Алексий нередко сам отпевал усопших от голодного истощения мирян, невзирая на лица и обставляя эти погребения особо торжественно...» (Журнал Московской Патриархии, № 4, стр. 26-27, 1945).
Только прорыв блокады в январе 1943 года позволил митрополиту Алексию в труднейших условиях предпринять путешествие для встречи и совещания с Патриаршим Местоблюстителем Сергием (Страгородским). После Архиерейского Собора 1943 года митрополит Алексий возвратился в свой город. 11 ноября 1943 года ему была вручена правительственная медаль «За оборону Ленинграда».

В-третьих, после выхода в свет книги «Россия перед Вторым пришествием» постоянно повторяется «благочестивая легенда» протоиерея Василия Швеца об облёте в декабре 1941 года Москвы с Тихвинской иконой Божией Матери (стр. 275).
Напомним ещё раз, что до исторической встречи Сталина с тремя митрополитами Русской Православной Церкви в сентябре 1943 года ни о какой религиозной пропаганде, а тем более в войсках, не могло быть и речи. Нужно ясно представлять себе сложность и трагичность ситуации обороны Москвы в октябре-декабре 1941 года, чтобы понять, что за подобный «облет с иконой», когда немцы уже были на подступах к столице, летчика, посмевшего совершить подобное, ожидал бы беспощадный приговор военного трибунала.

В-четвёртых, протоиерей Василий Швец пишет, что во время обороны Сталинграда Казанская икона Божией Матери стояла среди наших войск на правом берегу Волги, и поэтому немцам не удалось разбить наши войска:
«Знаменитая Сталинградская битва началась с молебна перед этой иконой, и только после этого был дан сигнал к наступлению. Икону привозили на самые трудные участки фронта, где были критические положения, в места, где готовились наступления. Священство служило молебны, солдат кропили святой водой...» (стр. 275)
Описывая такую «неправдоподобную идиллию» (огромная часть русского духовенства в это время находилась в тюрьмах или в лагерях), протоиерей, в своих фантазиях, вероятно, спутал Сталинградскую битву 1942 года с Бородинским сражением 1812 года.
Всё описанное протоиереем Василием просто не имело смысла, как бы это красиво и благочестиво сегодня ни читалось. Фронтовики свидетельствовали в своих «Воспоминаниях», что во всех сохранившихся православных храмах духовенство возносило молитвы о победе нашей армии. Ещё раз напомним для читателей, что Сталинградская битва происходила за семь месяцев до судьбоносной для Церкви встречи Сталина и трёх высших иерархов РПЦ МП в Кремле.
Непосредственных участников битвы за Сталинград и свидетелей тех событий уже фактически не осталось, а неудержимая «фантазия» современных церковных мифотворцев готова сочинять самые нелепые небылицы, представляя их как народные «предания» и истинные чудеса. И кочуют подобные «предания» и «чудеса» из одной книги в другую, искажая историю Русской Православной Церкви и Отечественную историю пророчеств.

В-пятых, в книге «Россия перед Вторым пришествием» читаем о битве за Кенигсберг:
«Перед самым русским штурмом «в небе появилась Мадонна» (так они (немцы) называют Богородицу), которая была видна всей немецкой армии, и абсолютно у всех (немцев) отказало оружие – они не смогли сделать ни одного выстрела... Во время этого явления немцы падали на колени, и очень многие поняли, в чем здесь дело и Кто помогает русским...» (стр. 276), – воистину героический подвиг и мужество русского солдата превращаются в дешевые и глупо срежиссированные эпизоды из кинофильма «Падение Берлина»...
* * *
И, наконец, отметим, что видный иерарх нашей Церкви митрополит Ленинградский Антоний (Мельников; †1986), участник войны, крайне отрицательно относился к сочинениям протоиерея Василия Швеца:
«...Сейчас эти рассказы про оборону Москвы и Сталинграда напечатаны во многих книгах, но «свидетелем» их был почему-то только он один. Других свидетелей нет! А для церковной истории этого мало. Факт должен быть подтверждён ещё кем-нибудь, кто видел то же самое. Ведь эти события «не в углу происходили» (Деян. 26, 26). Здоровый скепсис в Церкви необходим. Иначе любой жулик будет нас просто обманывать, выдумывать какие-то «благочестивые» истории. Православная вера все-таки отличается рассуждением, и Святой Дух есть «Дух премудрости, Дух разума», как поет Церковь в день Пятидесятницы.
Вера наша не может и не должна быть основана на чудесах: ни в Священном Писании, ни у святых Отцов не заповедуется искать чудес. Более того, тяга к чудесам однозначно осуждается в духовной литературе. Недаром в Евангелии сказано: Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет (Мф. 16, 4). В книге Деяний апостолов Симон волхв удивлял чудесами многих людей, которые признавали действующую в нем силу сатаны за великую силу Божию (Деян. 8, 10).
Как пишет святитель Игнатий Брянчанинов:
«Знамения ложные были споспешниками заблуждения и истекающей из него погибели... Человеки... потеряв смирение, признающее себя недостойным не только совершать знамения, но и видеть их, ждут чудес более, нежели когда-либо. Человеки в упоении самомнением, самонадеянностью, невежеством стремятся безразборчиво, опрометчиво, смело ко всему чудесному...
Мы приближаемся постепенно к тому времени, в которое должно открыться обширное позорище многочисленных и поразительных ложных чудес, увлечь в погибель тех несчастных питомцев плотского мудрования, которые будут обольщены и обмануты этими чудесами...» («О чудесах и знамениях»).
И самое главное. Чудеса посылаются вовсе не для того, чтобы через них избавить нас от бед и страданий…
Вера, построенная на чудесах, легко принимается и так же легко улетучивается. Такая вера слаба и недолговечна. Во времена испытаний, которые рано или поздно наступают, она испаряется, порождая в человеке ропот и недоумение...».
* * *
И вот, проецируя прошлое в настоящее, нельзя не прийти к мысли, что сегодня российскому обществу также нужен здоровый скепсис. Иначе любой жулик будет нас просто обманывать, выдумывая какие-то «благочестивые» истории о скором светлом и обязательно великом, выдавая свою литературную деятельность за пророчества.
* * *

Протоиерей Василий Швец раскрыл для нас неизвестные страницы Великой Отечественной войны и всю свою долгую жизнь служил Церкви и Родине.

Протоиерей Василий Швец скончался 11 марта 2011 года в возрасте 98 лет. Его знали очень многие Православные люди в нашей стране и за рубежом. Он и сам знал многих, посвятив себя целиком служению Богу и постоянно пребывая в разъездах. Именно отцу Василию довелось раскрыть для нас неизвестные страницы Великой Отечественной войны. Осенью 1941 года, когда Россия, казалось, вот-вот сдаст Москву, митрополиту Гор Ливанских Илие (Караму) после его горячих молитв явилась Матерь Божия и открыла, что нужно сделать, чтобы Россия не погибла. Она повелела открыть в России храмы, монастыри, духовные семинарии и академии; выпустить священников из тюрем, вернуть их с фронтов, чтобы началось Богослужение. Было сказано обнести вокруг Ленинграда Казанскую икону Божией Матери; отслужить перед нею молебен в Москве, а затем она должна быть в Сталинграде, который устоит перед немцами.

Отец Василий писал в самиздатовской книжке об этих событиях: «Владыка связался с представителями Русской Церкви и с советским правительством и передал им все, что было определено… Сталин вызвал к себе Митрополита Сергия, Митрополита Ленинградского Алексия и обещал исполнить все, что передал Митрополит Илия, ибо не видел больше никакой возможности спасти положение. Все произошло так, как и было предсказано».

Когда в 1947 г. Митрополит Илия приехал в Россию, отец Василий был живым свидетелем этого события.

Об отце Василии еще напишут книгу, но пока мы очень мало знаем о его жизни. Поделюсь тем, что имею.

С батюшкой я познакомился 11 декабря 1998 года. Тогда он приехал в Свято-Михайловский монастырь недалеко от Ульяновска, где игуменией была и до сих пор остается матушка Магдалина (Митропольская). Мне позвонили из монастыря и сказали, что к Высокопреосвященнейшему Проклу, Архиепископу Симбирскому и Мелекесскому, приехал погостить отец Василий Швец и что хорошо бы мне приехать познакомиться с ним. Монастырь этот тогда лишь начинал свою жизнь. Сестер было немного, и это была одна дружная семья. Я тотчас приехал из Ульяновска в Комаровку, где расположен Свято-Михайловский монастырь.

Отца Василия с прочими гостями я нашел за трапезой у Владыки Прокла, в только что отстроенном архиерейском доме. Когда меня представили отцу Василию, он сказал: «А, Владимир, не курит, не пьет». Тем самым он сразу выказал свою прозорливость, так как я действительно не пью и не курю. Старец много рассказывал после трапезы о своей жизни. Беседа продолжилась далеко за полночь, так как меня поселили с ним и отцом Валерием (настоятелем храма святых Флора и Лавра возле Домодедово, издателем трудов иеросхимонаха Сампсона) в одной келье в архиерейском доме. Вместе мы вычитывали вечернее и утреннее правило. Вычитывали на коленках по повелению отца Василия. Молился он очень внимательно, со всеми положенными поклонами, и когда кто-то из нас их не выполнил, он строго сказал: «Почему не кланяешься? В молитвослове написано: поклон». Отец Василий разговаривал со мной две ночи. На вторую ночь сказал, что знает Владыку Прокла с 10 лет. Утром мы шли в храм. Отец Василий служил истово, и службы продолжались очень долго.

Известно, что он родился, когда его мать шла паломницей в Почаевский монастырь. Это произошло 24 февраля (9 марта) 1913 года в селе Ставницы Летичевского района Хмельницкой области. Родители отца Василия, Феодосий Кондратьевич и Агафья Никитична, были крестьянами. Отец был старостой в храме, а дед Кондратий - чтецом в церкви.

В молодости отец Василий работал шахтером, матросом, учился, служил в армии. Работал в лаборатории знаменитого академика Ивана Петровича Павлова. Отец Василий, с его слов, даже писал диссертацию по онкологии. Ведь он с 1950 по 1955 гг. был заведующим уникальной лабораторией в Первом мединституте и раздобыл уникальную немецкую аппаратуру, позволявшую делать фотографии срезов тканей тела и опухолей. К нему приезжали ученые и медики со всей страны готовить материал для научных работ и диссертаций.

Отец Василий прошел через Великую Отечественную войну. На фронте видел во сне Святителя Николая Чудотворца, который его сохранил, провел невредимо через все испытания вплоть до Дня Победы.

Батюшка обладал недюжинной физической силой. Послевоенная его жизнь была во многом связана с Ленинградом, где в 1949 году он встречался и беседовал с преподобным Серафимом Вырицким. После того как старец Серафим благословил его поселиться в Вырице, отец Василий купил там полдома.

Близко был знаком отец Василий с преподобными Кукшей Одесским и Амфилохием Почаевским. С этими старцами связана история, которую он рассказывал о женщине по имени Матрона. Отец Василий часто бывал в Почаеве, где сделался свидетелем чуда, произошедшего с этой женщиной. В детстве она ходила в церковь, причащалась, но потом стала убежденной атеисткой. Весной 1941 года в честь юбилея ее врачебной работы решили устроить концерт и банкет. Концерт должен был состояться в Великую Пятницу на Страстной неделе. И вот за два дня до концерта пожилая женщина пыталась отговорить её от этого празднования, но безполезно. Тогда сказала грустно:

Большую скорбь понесешь, вспомнишь мои слова.

В эту же ночь ей приснился Сам Христос и сказал:

Я послал тебе старицу, но ты не послушала Меня. Если не вразумишься, то большой крест понесешь, великие скорби тебя ожидают. И вот тебе знак для утверждения подлинности того, что тебе сказано, - 22 июня начнется война.

Концерт в Великую Пятницу состоялся. А после концерта, на банкете, Ядвига (так звали эту женщину) рассказала всем свой сон. А через месяц, 22 июня, началась война. Ядвига как военврач дослужилась до звания майора.

Но когда вернулась домой, получила повестку из НКВД.

Мне во сне Спаситель сказал.

В итоге она получила большой срок заключения в лагере.

Когда Ядвигу взяли конвоиры и повели с вещами к машине, какая-то сила согнула ее, и Ядвига опустилась на колени. С тех пор она осталась скрюченной. В лагере она обратилась к Богу. После смерти Сталина ей снова явился во сне Спаситель:

Пиши прошение тому, кто тебя наградил - и освободишься. А когда выйдешь, отправляйся на своих ногах в Иерусалим - они у тебя выпрямятся.

Ядвига написала письмо Ворошилову, и вскоре пришел указ о ее освобождении, возвращении всех прежних наград и реабилитации.

Она стала странствовать по монастырям и храмам. Это и был её Иерусалим. Однажды в Киеве подошел к ней худой маленький старичок без рук (это был Епископ Николай) и сказал:

Матрона, тебя ждет большая радость в Почаеве.

Прозорливый старец напомнил ей, что её крестили с именем Матрона, но никто даже из самых близких не помнил этого. 2 августа 1957 года Матрона отправилась в Почаев. Перед празднованием Почаевской иконе Божией Матери она всю ночь провела в храме, и со страхом и надеждой ждала, что слова старичка-епископа сбудутся. Когда стали спускать на лентах Почаевскую икону, Матрона взмолилась:

Матерь Божия, пошли людей, чтобы меня подняли к иконе.

В это время кто-то закричал:

Сияние в алтаре!

Это было предвестием чуда, о чём все знали.

Увидев болящую, служащие подошли к ней, подняли под руки и понесли к чудотворной иконе. Матрона приложилась к ней и помолилась:

Матерь Божия, дай мне встать на свои ноги.

И ноги ее с хрустом выпрямились.

Отец Василий рассказывал: «Я сам был свидетелем этого великого чуда, а рядом с иконой в этот момент стоял иеромонах Кукша, который имел послушание стоять у иконы, когда к ней прикладывались братия и паломники».

В 1954 году Василий Швец стал духовным чадом иеросхимонаха Симеона (Желнина) из Псково-Печерского монастыря. Духовный наставник благословил Василия на священство, несмотря на его значительный возраст. В 1963 году Архиепископ Псковский Иоанн рукоположил его в священнический сан. С 1963 по 1990 год отец Василий был настоятелем Свято-Никольского храма села Каменный Конец Гдовского района Псковской области. До 1995 года он, будучи уже за штатом, все еще ездил служить в свою церковь в Каменный Конец. Потом несколько лет жил в Москве, а последние годы - в Печорах. При этом, несмотря на преклонные годы, он много ездил по всей стране, совершил множество паломнических поездок в Иерусалим, по святым местам Греции, Италии, Польши. У него была живая потребность все время находиться в гуще людей и служить Богу, служа людям. Сам он видел цель своей жизни в апостольском служении: многих он обратил к вере, многих укрепил в ней, многим людям помог избавиться от привычных грехов курения, пьянства. У него был несомненный дар горячего проповедника. Те, кому повезло встретиться с ним и говорить, не могли забыть глубоких впечатлений от беседы с ним, от всей его личности.

Поведение его на службе запомнилось мне. На утренней службе 12 декабря он не стал причащать человека, курившего сутки назад. Он вообще был строг. Не любил курильщиков и пьяниц. И еще обращался к тем, которые стояли, держа руки за спиной: «Где Ваши руки, там Ваше и сердце. Где же они у вас?» Служил отец Василий истово, народу из Ульяновска и окрестностей приехало тогда много. Запомнилось, что с отцом Василием приехал пятилетний мальчик, его воспитанник, которого он усердно учил службе и чтению Апостола. Этот мальчик, действительно, прекрасно и торжественно, с постепенным возвышением интонации, читал на Литургии Апостол. Заканчивал чтение на высокой-высокой ноте. Ещё запомнилось, что на субботней Литургии отец Василий помянул «за упокой» известного деятеля Русской Зарубежной Церкви Митрополита Антония Храповицкого, и при этом назвал его фамилию (!). Очевидно, он выказал своё уважение к этому знаменитому иерарху. Кроме того, из рассказов отца Василия о его поездках за рубеж становилось понятно, что он был одним из «связных» Русской Православной и Русской Зарубежной Церквей.

Личностью он был неординарной во многих отношениях. Вечером 12 декабря отец Василий пригласил после службы всех монахинь в большой зал архиерейского дома. Стал учить, как быть здоровым. При этом средства избирал исключительно народные, а кто-то мог бы сказать, что даже «маргинальные». Но при этом надо помнить, что он был профессиональным врачом! Он скрутил жгутом полотенце и бил по спине тех инокинь, которые сказывались больными. Потом заставлял слегка нагнуться. Руки с усилием хлопают по бокам. Говорил, что глубоко надо дышать. Потом он брал деревянную скалку с резьбой и проходил ею от шеи до пяток. А потом - от позвоночника до боков (поперек).

Особенно запомнился один рассказ отца Василия о фронтовой своей судьбе. Над ним всю жизнь была Рука Господня. Однажды на фронте ему пришлось отвернуться - позвонить по телефону. Это его спасло. Угодил снаряд - и все его восемь однополчан, что с ним были рядом, были убиты наповал. А у него не было даже царапины. Рассказал и о том, как тонул в болоте. Погрузился за 4 часа по грудь. И взмолился к Господу: «Аще останусь жив, во всю жизнь не прикоснусь к мясу и вину». И правая нога тут же уперлась в камень. А потом подтянул левую ногу и встал на камень, выбрался из болота. С тех пор выполняет обет, данный Богу: не ест мяса и не пьет вина.

У отца Василия было много связей и знакомств не только в церковном мире. Он знал многих знаменитых людей, в том числе актеров. Например, Анатолия Папанова, всю семью актёров Мироновых. Актер Андрей Миронов хотел покреститься, но отнесся к этому легкомысленно и все откладывал. После смерти Миронова стал отец Василий вынимать частичку за упокой души раба Божьего Андрея - и тут «как будто кто меня толкнул под руку. Э, да он так и не покрестился!». Рассказывал: «Мать Андрея Миронова видела сон: вроде он грязный, грязный, весь в навозе. Надо его чистить. Отпевали заочно в Москве. А он - некрещеный».

К отцу Василию Швецу неоднозначное отношение у многих церковных деятелей. Но вспоминая этого уже усопшего батюшку, я лично вынес из общения с ним впечатление, что сама его судьба, наполненная чудесными встречами и случаями, свидетельствовала о его чистом сердце и о том, что он был храним Богом. В нём ощущалась благодать чистой совести и неравнодушие к судьбе России, русского народа и Православия. Это был один из чистых подземных ключей религиозной души русского народа, которые сокрыты до поры, но обязательно пробьются из-под земной корки и напоят всё живое вокруг себя.

Похоронен батюшка Василий в Псково-Печерском монастыре рядом с могилой его духовного отца - преподобного Симеона (Желнина), который был прославлен в лике святых в 2003 году.

Несмотря на то, что жизнь батюшки Василия постоянно проходила на глазах очень многих людей, мы чрезвычайно мало знаем о нем. Поэтому обращаюсь ко всем, кто имеет свидетельства о жизни отца Василия, присылать их для автора статьи по адресу: [email protected]

В статье частично использован рассказ отца Василия, озвученный Александром Трофимовым.

November 21st, 2011

Пророчества и видения о судьбе Москвы и Петербурга. Из книги Симонова В.А. «Пророки всего мира о России после 2012 г»

Некоторые пророки предсказывают провал отдельных районов Москвы под землю во время тектонического катаклизма. Учитывая, что под городом находится огромное море воды, то эти пророчества могут осуществиться.

Священник Георгий Белодуров. Предсказание протоирея Василия Щвеца: «Один «старец», а именно протоиерей Василий Швец (ой, не знаю, а жив ли он? Уж больно древний был!) говаривал своим чадам: «Бегите из Москвы! Москва - это Вавилон! .

Скоро Господь покарает ее, и вся она провалится под землю!». Я, само собой, посмеивался над эти предсказаниями, и искренне жалел тех, кто по послушанию отцу Василию продавал свои квартиры, и уезжал в неведомые дали, туда, куда укажет старец. В основном в г. Печеры и Печерский район...».

Рассказ протоиерея Александра Никулина: «Въ тюремной камере насъ было несколько, но все священники. Некоторые дремали передъ отбоемъ, другіе уснули. Вдругъ спавшій молодой священникъ, отецъ Александръ, проснулся въ большомъ возбужденіи и сталъ быстро разсказывать.
– Проснитесь, пожалуйста, и выслушайте то, что я сейчасъ вамъ разскажу. Вы знаете, что я только-что спалъ. И виделъ я во сне моего родного отца, священника, убитаго большевиками. Онъ явился мне съ прекраснымъ наперснымъ сіяющимъ крестомъ на груди и сказалъ мне очень важныя слова:
– «Сегодня ты будешь со мною!».
И только что молодой священникъ отецъ Александръ успелъ произнести эти слова, какъ открывается кормушка нашей камеры и самъ камендантъ тюрьмы говоритъ:
– Такой-то (его фамилія, имя и отчество) съ вещами на выходъ! Какъ только кормушка закрылась, отецъ Александръ сказалъ:
– Ну, вотъ видите, – это то, о чемъ мне только что сообщилъ мой отецъ, явившійся мне во сне. Это – разстрелъ! Это – встреча съ горячо любимымъ отцомъ! Слава Богу, слава Богу за Его великую милость ко мне недостойному и многогрешному! И онъ поклонился намъ всемъ земно и уже пошелъ къ дверямъ. Но на пороге онъ повернулся и добавилъ:
– Да, еще отецъ мой сказалъ: «А Москва провалится!». И это сбудется непременно!
Съ этими словами иерей Александръ скрылся въ дверяхъ... Мы были просто ошеломлены всемъ происшедшимъ. Вскоре мы услышали одинокій выстрелъ. Это отецъ Александръ «ушелъ» къ отцу по плоти и къ Вечному Отцу Небесному. «Вечная память», – прошептали мы и перекрестились,– «со святыми упокой». У всехъ на глазахъ были слезы».

Воспоминания о блаженной Пелагии Рязанской (местночтимая святая Рязанской епархии): Пелагия говорила: «Что будет с Москвой? - В один миг под землю! Что с Санкт-Петербургом? - Так будет называться море!».

Предсказания Славика (Вячеслава Крашенинникова), уроженца города Чебаркуль Челябинской области: «В те времена в некоторых местах дети будут умирать от голода, а Москва будет жить праздно, но потом она начнет проваливаться под землю. Она двинется как бы по наклонной, а когда Иисус Христос ступит на площадь, тогда остатки Кремля со звездой окончательно провалятся. Правительство к этому времени переберется вроде бы в Бонн (точно не помню) и оттуда будет руководить народом».

Экстрасенс Инна Василиади: «Пустая Москва. Лишь кое-где виднеются на улицах редкие фигуры военных в форме защитного цвета. На перекрестках замерли танки. Произведена почти полная эвакуация людей из города. Спрашиваю: «Куда эвакуировали людей?» Вижу новую картинку. Бараки пионерского лагеря на окраине леса. О как много людей вокруг них и, наверное, внутри них. Люди то и дело входят в двери барака либо выходят из дверей. Теперь показывают то, что будет через месяц. Сейчас середина августа. Разрушений в Москве нет. Есть прохожие на улицах Москвы, и многие из них в гражданской одежде. Но попадаются и военные. Люди ходят озабоченные, хмурые какие-то. О! Как сильно полыхнуло перед глазами! Теперь вижу неизвестный мне город. Он находится в Калифорнии. По-прежнему август. Все дома, даже небоскребы, в городе разрушены. Всюду руины. В них копошатся людские фигурки».

Многим жителям Москвы и Петербурга в последнее время снятся необычные, возможно, вещие сновидения. Феномен вещих снов действительно существует и это подтверждается множеством достоверных фактов.

Елена. Москва. Сон: «Мы вместе с подругой бродили по торговому залу в Москве, я собиралась купить костюм, она что-то другое. Похоже на зиму, мы в верхней одежде. Внезапно от сильнейшего толчка пол ушел из-под наших ног, грохота я не слышала. Не помню, как мы выбрались оттуда и прямиком направились в другой магазин. Это было, что-то среднее между вокзалом и супермаркетом. Огромной силы толчок опять выбил каменный пол из-под наших ног, как если бы Земля решила остановиться, а мы продолжили движение. Пролетев с десяток метров (все вокруг буквально слилось в бешенном движении) я чудом удержалась на ногах, буквально чиркнув носом по полу. Ошеломление - это самое верное определение моих чувств. Наяву я попадала в землетрясение, силой 5 баллов, но тогда действительно трясло, колебания были достаточно большой частоты, здесь же иное. Да, еще: я совсем не уверена, что во втором случае это была Москва, что-то среднее между Москвой и С-Петербургом. Торговый зал из первого случая скорее был вещевым рынком».

Дарья. Москва. «Мне снятся кошмарные сны, которые постоянно повторяются. Вот один из них. Ранняя весна. Выхожу рано утром из своего дома. Солнце только что появилось на небосводе. Я подхожу к автобусной остановке, и вдруг страшный удар из-под земли сбивает меня с ног. Вокруг меня падают здания, как костяшки домино. Затем, отчетливо слышу, земля оглушительно загудела – Яо, Ио. Солнце стремительно исчезло за горизонтом, стало темно, и на небе появилась Луна. Крики, стоны, уцелевшие люди в панике бегают вокруг руин. Кругом пожары.
Следующий сон. Сильные ураганные ветры. Небо заволокло серо-черными тучами. Из них сыплется пепел и черная жидкая грязь, которая покрыла всю поверхность земли. Мы с подругой живем в гараже, в овощной яме. Холодно и постоянное чувство голода. Боимся выйти наружу, так как вокруг свирепствуют вооруженные банды мародеров и насильников. Время словно остановилось».

Ясь. Москва. Московская область. «…снились сны, когда вдруг земля уходила из-под ног, а затем ударяла по ногам, что-то рушилось и падало, но это была ерунда по сравнению с тем, что было понимание – это произошло. И, что через час-два-три мы услышим далекий раскатистый шум, который будет нарастать, превратится в грохот, потом постепенно стихнет, но Земля станет уже совсем другой. И жить на ней станет нельзя…».

Натата. «Цунами в Москве. Я в Икее, хожу по магазину, смотрю в окно и вижу большую волну, высотой с двухэтажный дом, которая быстро приближается. Люди поворачиваются на мой крик, начинается паника, все бегут к дверям, я бросаюсь к служебному выходу, выбегаю на улицу и забираюсь по лестнице на какое-то служебное помещение, высотой как раз в 2 этажа, думаю: как раз цунами такой высоты, не должно снести. Цунами со всей бьется об это помещение, брызги, вода разливается, заливает мне ноги, цепляюсь со всей силы за крышу, чтобы не унесла волна. Я думаю - что же с остальными людьми? И что, вообще, сейчас в Москве? Достаю телефон, чтобы позвонить мужу, узнать, как он, как дочка. И тут вижу, идет еще одна волна, потом третья, их много, одна за другой. Когда же это кончится. Потом наступает затишье. Наконец-то! Спускаюсь на землю, пытаюсь позвонить, но руки дрожат, не могу набрать правильный номер. Оборачиваюсь, и вижу опять волна, огромная! Высотой с 9-ти этажный дом. Со всех ног бегу к ближайшему высотному дому, рядом со мной бегут еще люди, лифт? Нет, вдруг застрянет - на лестницу, бегом, скорей, я успеваю. Волна бьется об дом, он вздрагивает, вода быстро заливается в дом и, бурля, медленно поднимается вверх, смывая тех, кто не успел подняться. Обломки мебели, люди - живые и мертвые, крики. На этом я проснулась, 6 утра, ну и кошмар думаю, попила чаю и легла дальше спать с надеждой, что приснится что-то приятное. Увы, сон продолжился. На этот раз я вижу себя дома, лихорадочно собираю сумку с вещами и говорю мужу - собирайся скорей, скоро и сюда волны придут. Мы на вокзале, вижу длинный высотный дом, слышу - нарастает шум. Все, говорю мужу, мы не успели. Он - подожди, сейчас придет поезд, мы уедем. Нет, отвечаю - вода уже здесь - она за тем домом, прислушайся - волна шумит. Сейчас она перехлестнет через дом и все. И тут на балконы этого дома стали выбегать люди, молиться. Некоторые прыгают вниз и разбиваются. Я понимаю, что они увидели что-то настолько страшное на другой стороне, что предпочитают быструю смерть. Смотрю на крышу дома, ожидая что вот сейчас покажется там вода. Отчаяние. «Господи! Сделай же что-нибудь» - кричу я. И тут рядом со мной появляется священник, весь в белом, католический. Покайся! - говорит он мне довольно строго - Покайся, пока есть время! Я падаю на колени, кричу небу: «Прости меня!». И вижу на крыше воду - грязная пена, как на гребне волны, она перехлестывает через крышу и льется вниз, на людей, начинается паника, я хватаю мужа, дочь и тащу их в сторону 25-этажки, надеясь, что спасемся там, как прошлый раз. На сим снова проснулась. Больше не рискнула лечь спать».

Пророчества о Санкт-Петербурге.

О судьбе Санкт-Петербурга имеется такое древнее предание. В 1703 году Петр I разрушил языческое капище на берегу Балтийского моря рядом со священной сосной, по которой чухонские жрецы предсказывали наводнения и могли точно предвидеть уровень подъема воды в море. Петр лично срубил дерево топором, а трем жрецам предсказателям приказал отрубить головы. Перед смертью каждый из них напророчил о судьбе города на берегах Невы.

Первый сказал, что заложенный царем Петром в 1703 году город простоит только 300 лет – столько же, сколько и династия Петра. Это пророчество уже осуществилось. Первым представителем дома Романовых был Михаил Федорович, который был избран царем в феврале 1613 года на Земском соборе. Царствующая династия Романовых прервалась в июле 1918 года со смертью Николая II в подвале Ипатьевского особняка в Екатеринбурге. Прошло 305 лет и 5 месяцев со дня основания династии.

Далее старец сказал: «А потом городу на Неве быть пусту!» Это страшное пророчество едва не исполнилось в страшные дни блокады, но до 300-летия города тогда оставалось еще 60 лет. Петр I разрушил языческое капище в 1703 году, а в 1712 году Санкт-Петербург стал столицей Российской империи. Если к дате основания города прибавить период царствования дома Романовых, то исполнения древнего пророчества нужно ждать, начиная с середины 2008 года.

Второй чухонский старец предсказал объединение финно-угорских народов и конец владычеству белых царей. Третий старец предрек – город Петра исчезнет с лица земли, когда в нем будут захоронены «три царя с Востока». Петр I пришел с Востока (Москвы), основал город и умер в 1725 году. Погребен в Петропавловском соборе. Второй царь – Николай II, останки которого были доставлены с Урала, перезахоронен в Санкт-Петербурге. Осталось ждать захоронения третьего «царя», возможно из петербургской «династии» президентов России.

Григорий Распутин неоднократно упоминал в своих пророчествах о будущей судьбе России и Санкт-Петербурга: «На Петербург опустится тьма. Когда его имя будет изменено, тогда кончится империя (крушение Российской империи, революция 1917 года и переименование города в 1924 году в Ленинград – прим. С.В.). А когда его имя будет вновь изменено (с 1991 года - Санкт-Петербург), над Европой разразится гнев Божий. Петербург возвратится тогда, когда солнце перестанет плакать, а Казанской Божьей Матери не будет более. Петербург будет столицей новой России, и из ее утробы будет извлечено сокровище, кое разнесется по всем землям Пресвятой Богоматери».

Предсказание схимонахини Нилы (Новиковой Е.А.). Из воспоминаний игумена Иннокентия - настоятель храма Иоанна Златоуста в Воскресенске: «Матушка говорила, что к концу времен на месте Санкт-Петербурга будет море. Москва же частично провалится, там множество пустот под землей».

Елена. Видение. Цунами в Питере. «Представляете себе. Перекресток Фонтанки и Невского? Над водой только верхние этажи, да крыши домов. Помню, что со стороны пл. Восстания огромная (метров 50 высотой) волна идет…».

Лилия. «Мне на прошлой недели приснился сон - цунами. Я живу за городом, у Финского залива. Сон снится, что цунами - грязь, машины, люди, доски все плавает. Я собираю вещи, деньги, детей собираю, а они разбегаются. Короче, кошмар…».
Аналогичных сновидений можно привести еще множество. Возможно, это вещие сны и они снятся людям неслучайно. Подобные сны - своеобразное предупреждение о грядущем катаклизме.

10 марта 2011 года закончил подвиг земной жизни о. Василий Швец.
ПРОТОИЕРЕЙ ВАСИЛИЙ ФЕДОСЕЕВИЧ ШВЕЦ (1913 – 2011 гг.)

10 марта 2011 г. закончил подвиг земной жизни один из старейших священников нашей Церкви заштатный клирик Псковской епархии протоирей Василий Федосеевич Швец. Он прожил 98 лет, его жизнь началась в дореволюционной России, детство пришлось на время Гражданской войны, в молодости он пережил раскулачивание, воевал на фронтах Великой Отечественной войны. Он долго увлекался светской жизнью, поздно откликнулся на Божие призвание, но Господь дал ему послужить долгие годы с горячей ревностью. Священный сан принял в 50 лет и 48 лет прослужил у престола, претерпев все тяготы хрущевских гонений. После 1990 г., выйдя за штат, много лет занимался активной миссионерской деятельностью как духовник паломнических групп в поездках к святыням Православия по всему миру.
Господь наделил его даром апостольской проповеди, поэтому великое множество людей направил он на путь духовной жизни, помог обрести веру, надежду, любовь. Многие из духовных чад относились к нему как к благодатному старцу. И это не субъективное мнение,– имеется немало свидетельств благодатной помощи людям в тяжелейших духовных, душевных и телесных недугах по молитвам отца Василия.
Отец Василий любил вспоминать о своей жизни, его рассказы сохранились во многих записях, так что появление жизнеописания батюшки – вопрос недолгого времени. А пока кратко изложим главные вехи его жизненного пути.
Родился он 24 февраля / 9 марта 1913 г. в селе Ставницы Летичевскрго района Хмельницкой области в семье благочестивых крестьян. В тот год на 24 февраля пришлось Прощенное воскресенье, поэтому отец Василий традиционно отмечал свой день рождения не 9 марта, а в Прощенное воскресенье. Родители Василия – Феодосий Кондратьевич (1881–1929) и Агафья Никитична (1883–1963) были крестьянами. Первые три ребенка Агафьи Никитичны умерли в младенчестве. Она много плакала, молилась. Каждый год ходила пешком в Киев и дважды – в Почаев. Дома постоянно читала жития святых и другую духовную литературу. С будущим о. Василием во чреве сходила в Почаев, а на обратном пути несла в руках икону свт. Николая. Родился Василий богатырем, более 6 кг. весом. Кроме него в семье было еще трое детей: Ирина (1903 г. р.), Пелагия (1907 г. р.) и Трофим (1910 г. р.).
Дед Василия – Кондратий Швец был чтецом в церкви, очень благочестивый, имел большую духовную библиотеку. Дед по матери (Никита Шумило) 25 лет служил в армии, в 1812 г. брал Париж. 26 лет был старшиной волости, включавшей 22 села, знал всех вдов, сирот, насколько у них хватит хлеба зимой. Особенно любил детей,– дарил им конфеты, свистульки, был очень добрым и сильным. Имел большие рыбные ловли, разводил рыб в прудах. Был также хорошим мастеровым – кузнецом и плотником.
Отец был старостой храма, отличался силой и здоровьем, но умер не старым – во время пожара надорвался, когда срывал ворота горящего амбара. Отец больше занимался со старшим сыном, а младший Василий был любимцем матери, постоянно помогал ей в работах по огороду и в торговле на рынке. Однажды во время пожара его забыли в горящем доме. В последний момент отец вынес его на руках сквозь огонь. Говорили в семье на украинском языке.
Агафья Никитична была очень ревностной к молитве, к церкви, состояла в сестричестве при храме, пекла просфоры, катала свечи, убирала в храме, занималась благотворительностью по благословению священника. Во время раскулачивания Агафья Никитична убежала ночью через окно, переплыла Буг, прошла пешком около 100 км., села на поезд и уехала на Белое море, потом жила в Ленинграде.
Друзей у Василия в детстве не было, он много работал по хозяйству, очень уставал, на улицу гулять не ходил. Сам он был атлетического телосложения, обладал огромной силой, в 12 лет выучился на кузнеца, быстро научился ковать косы, серпы, ножи, подковывать лошадей. Хотел он основать свою кузницу, но семья попала под раскулачивание и все планы были нарушены. Память у него была прекрасная, легко считал в уме, запоминал различные тексты, но науками заниматься было неинтересно. Василия больше привлекали театр, цирк. Однажды его поразили бродячие акробаты-клоуны, после чего он сам стал тайно от всех заниматься акробатикой.
С детства был очень молчаливым и воздержанным. Когда его посылали на дерево рвать вишню, он не съедал ни одной, пока не нарвет норму (1 или 3 ведра), а потом залезал на дерево и наедался сам вволю.
В 1929 г. умер отец, и Василий отправился в Донбасс, работал на Кондратьевской шахте и учился в вечерней школе рабочей молодежи. Приехавшая навестить его мать, увидела, как шахтеры с черными лицами поднимаются из шахты, и даже не узнала сына. Она запретила Василию работать в шахте, и он поступил в техникум по специальности горячая обработка металла в шахтерском поселке неподалеку от Луганска. Из техникума его исключили: выяснилось, что он происходит из семьи кулаков, кроме того, обнаружилось, что Василий в документах прибавил себе два года, чтобы разрешили работать в шахте. В январе 1931 г. из Донбасса он приехал к маме и поступил в Выгозерское пароходство матросом-артельщиком. Один сезон на Белом море ходил матросом в геодезической экспедиции по островам, где они определяли точные координаты (было ему тогда 18 лет). Ездил на Черноморский флот, но не смог устроиться.
В 1932 г. Василий Федосеевич окончил вечернюю школу рабочей молодежи и по его словам полтора года учился в артиллерийском училище. При медицинском обследовании у него обнаружили врожденный порок сердца. Кроме того, в это же время проверяющие инстанции выяснили его «кулацкое» происхождение. После этого курсанта Василия Швеца отчислили из училища формально по здоровью, а на деле – за непролетарское происхождение.
Затем он поступил в строительство № 202 ЛВО, где работал по 1936 г. экспедитором по снабжению и заведующим кузнечно-слесарной мастерской.
С 1936 г. по январь 1938 г. Василий Федосеевич служил в Красной Армии в городе Сланцы Ленинградской области. Служил он интендантом, обнаружив на этом поприще великолепные способности: он мог договориться с любым человеком, мог достать все необходимое для воинской части. Здесь он продолжал свое любимое занятие: много выступал на сцене с клоунадой и акробатикой, знал на память десятки стихов русских поэтов, множество занимательных историй. В Сланцах он познакомился со своей будущей женой – Ольгой Константиновной Дмитриевой (1916 г. р.) – она работала бухгалтером в воинской части.
По словам отца Василия, в 1939–1940 гг. он участвовал в «Зимней войне» с Финляндией. Однако в трудовой книжке (послевоенной) этот факт не отражен,– написано, что он с 1938 г. по 1941 г. он работал начальником снабжения МВД строительства № 200 г. Ленинграда.
Между Финской и Великой Отечественной войной участвовал в строительстве укрепрайона на Балтийском море – «Новый Кронштадт» на Сойкинском полуострове, возле нынешнего Кингисеппа. Руководил работой сотен заключенных. Его поразило, что многие осужденные сидели безо всякой вины, и он старался помочь им, чем мог. Он покупал у эстонцев рыбу для столовой, за что был обвинен в связи с финнами, и арестован. Ему удалось оправдаться, а потом он встретил доносчика и показал ему текст доноса. Батюшка вспоминал: «Благодарю Бога, что Он удержал меня от желания отомстить этому человеку за подлость».
В начале войны немцы начали бомбить укрепрайон. Была полная неразбериха, растерянность, нервозность. Все бегали и спрашивали друг друга, что делать? Никто не хотел брать на себя ответственность за эвакуацию, всё ждали приказа вышестоящих начальников, а приказа не поступало.
Тогда Василий Федосеевич взял на себя организацию эвакуации людей, оружия, оборудования на свой страх и риск. Дал указание готовить вагоны, погружать людей, из стратегических запасов в каждый вагон давал продовольствие. Потом грузили оборудование, инвентарь. Кроме того, он вывез эшелон заключенных, чтобы их не расстреляли перед приходом немцев.
Это было тяжкое время,– люди жили в атмосфере страха, все боялись ответственности, так как знали, что за любое неверное действие могли тут же расстрелять, обвинить во вредительстве или измене родине. Так случилось и с Василием Федосеевичем: его обвинили в расхищении стратегических запасов базы,– это те самые продукты, которые погрузили в вагоны с людьми для того, чтобы они не голодали в пути. «Если бы я не вывез эти запасы,– вспоминал отец Василий,– они достались бы немцам». К счастью, и на этот раз ему удалось оправдаться.
До войны Василий Федосеевич не проявлял религиозной ревности, веру свою скрывал. В то время у храмов часто дежурили комсомольцы, и если замечали молодого человека, выходящего из храма, тут же проверяли документы,– все это могло закончиться сроком в одном из островов ГУЛАГа. Увлекался акробатикой, клоунадой, эстрадой, бальными танцами. В комсомол не вступал, безбожником не был, но от храма отошел, после ухода из дома 10 лет не причащался.
В начале войны арестовывали всех военнослужащих с нерусскими фамилиями, арестовали и Василия Федосеевича, т.к. решили, что у него немецкая фамилия (Швец). Пришлось доказывать малограмотным особистам, что фамилия – украинская. Он навещал в тюрьме своих арестованных друзей-офицеров, носил им передачи, хотя это было очень опасно.
В конце лета 1941 года Василия Федосеевича направили заместителем начальника одной из четырех партий в экспедицию на Север с целью наметить трассу будущей железной дороги из места, где находилось множество лагерей заключенных, по кратчайшему пути во внутреннюю часть страны. Это делалось для того, чтобы можно было вывезти заключенных, если немцы подойдут близко. Сталин понимал, что среди множества заключенных найдется немало тех, кто возьмется за оружие ради свержения ненавистного режима. В составе экспедиции были геологи, геодезисты, железнодорожники. Высадили их за Воркутой. За лето и осень они прошли около тысячи километров. Здесь Василий Федосеевич едва не погиб,– увяз в болоте почти до шеи, и тогда вспомнил о молитве, обратившись к Господу: «Господи, если останусь жив, обещаю Тебе, что послужу Тебе, … я послужу Тебе, только не дай здесь утонуть!». В этот момент одна нога встала на что-то твердое, потом и вторая нога нашла опору.
После завершения экспедиции участников экспедиции направили на переформирование в Западную Сибирь. В пути Василий Федосеевич опоздал на свой поезд, а за это полагался расстрел. С Божией помощью ему все же удалось догнать свой состав.
Во время войны Василий Федосеевич организовал труппу, которая постоянно выступала перед бойцами с акробатическими и силовыми номерами, клоунадой, пели смешные частушки про Гитлера. Однажды во время выступления Василий Федосеевич жонглировал двухпудовыми гирями. Сидевший в зале командарм не поверил, что гири настоящие, вышел на сцену, чтобы разоблачить «силача». Однако он едва смог оторвать от пола эти гири под смех всех собравшихся. Тогда командарм громко сказал: «Раз у нас есть такие богатыри, никто нас не сможет победить! Представляю нашего богатыря к медали «За Отвагу» и приказываю давать ему двойной паек!». После этого случая ему до конца войны выдавали двойной паек.
На фронте Василий Федосеевич находился с февраля 1942 г. по май1945 г. – младший сержант 1061 стрелкового полка 272 стрелковой дивизии. Не имел ни одного ранения, хотя всю войну находился на передовой, в минометном дивизионе. По окончании войны был оставлен в оккупационных войсках до особого распоряжения. Выступал на сцене перед немцами и союзниками.
Демобилизовался в ноябре 1945 г. из Германии после сердечного приступа на сцене, когда выступал перед союзным командованием с силовым номером: русский богатырь поднимал на мизинце четырех немецких девушек.
Вернувшись после демобилизации в Ленинград, Василий Федосеевич долго не мог устроиться на работу, пока не встретился со своим однополчанином, который предложил ему престижную и хорошо оплачиваемую работу начальника снабжения Леншвейпромсоюза Ленинградской промысловой кооперации. В это время началось постепенное его обращение на путь духовного служения. Рубежом в жизни Василия Федосеевича стал рассказ митрополита Гор Ливанских Илии (Карама) во время его пребывания в Ленинграде (в 1947 г.). Он поведал о том, как предстательством Пресвятой Богородицы была спасена Россия во время Великой Отечественной войны. В 1948 г. получил в подарок евангелие.
После этого он ушел из коммерции и по рекомендации своего друга Семена Лукича в 1948 г. устроился на работу препаратором в Центральном Рентгенологическом радиологическом и раковом институте и одновременно учился на курсах рентгено-фото-макро-микро… В 1949 г. перешел в Институт онкологии Академии медицинских наук лаборантом Рентгеновского отделения.
Закончив курсы фотографа-рентгенолога, Василий Федосеевич с 27.02.1950 г. по 10.02.1955 г. занимал должность заведующего Фото-макро-микролабораторией в 1-м Мединституте. Будучи опытным снабженцем, Василий Федосеевич раздобыл уникальную немецкую аппаратуру и создал лучшую в стране гистологическую лабораторию (для фотографирования срезов тканей тела, опухолей, микро и макро). К нему приезжали ученые и медики со всей страны готовить материал для диссертаций, платили за помощь в работе,– эти деньги впоследствии были потрачены на восстановление храма в Каменном Конце. Здесь он познакомился с учениками академика Павлова. Их рассказы о глубоко верующем академике произвели на Василия Федосеевича огромное впечатление.
Переворот в сознании Василия Федосеевича произвело посещение старца Серафима Вырицкого в 1949 г.,– они беседовали всю ночь. Старец пророчествовал о судьбе России и Православной Церкви. Отец Серафим благословил Василия Федосеевича поселиться в Вырице, после чего он купил половину дома в поселке.
27.01.1952 г. Василий Федосеевич женился на Ольге Константиновне. Она ждала его всю войну. Венчались в Троицкой церкви на Спасской улице г. Ленинграда 6 февраля 1952 г., венчал отец Борис Николаевский при настоятеле отце Филофее Полякове. Впоследствии по благословению старца Симеона Псково-Печерского супруги стали жить как брат и сестра. А когда супруг пошел работать в церковь псаломщиком, чтобы подготовиться к принятию священного сана, жена подала на развод,– ее убедили так сделать сестры.
С этого времени главным содержанием его жизни стали вера и Церковь, Василий Федосеевич близко общался со многими старцами: преподобными Серафимом Вырицким, Кукшой Одесским, Симеоном Псково-Печерским, Амфилохием Почаевским. Близко знал Валаамских старцев, которые жили в Псково-Печерском монастыре.
В 1954 г. Василий Федосеевич впервые приехал в Печоры, поисповедался у старца Симеона, и с того момента стал приезжать к нему постоянно. Старец принял его в число своих духовных чад. Каждый год на лето Василий Федосеевич приезжал в Печоры и работал там. Отец Симеон позволял ему жить в своей мастерской,– по словам батюшки это был один из счастливейших периодов в его жизни. Старец часто беседовал с ним допоздна, рассказывая о духовном, о своей жизни. Многие из фотографий, которые украшают жития прп. Симеона, сделаны Василием Федосеевичем.
Однажды приехал он к отцу Симеону в Печоры, в портфеле были рентгенограммы и фотографии для чужих диссертаций. Старец посмотрел их и спросил: «Это с живых людей?» Василий Федосеевич ответил: «Нет, с мертвых». Старец сказал: «Мертвыми занимаетесь, а живые гибнут! Нам священники нужны». «Я уже старый»,– возразил Василий Федосеевич, на что старец сказал, что у Бога годы никто не считал. Старец Симеон благословил его на священство, предсказав долгую жизнь. Действительно, отец Василий прослужил в священном сане 48 лет, хотя рукоположился в 50 лет. Исполняя благословение старца, он решил стать священником, но перед этим произошло еще немало событий.
Одним из сигналов о том, что пора уходить из науки и начать служение Богу стал обыск, который милиция устроила в его лаборатории. Там были духовные книги, иконы, святыни – всё унесли в отсутствие хозяина. Вызвали его на беседу, во время которой Василий Федосеевич жестко потребовал возвратить все, что органы изъяли из кабинета, сказав, что все духовные книги куплены в букинистических магазинах, о чем свидетельствуют штампы с указанием цены. Они хотели уличить его в религиозности и запугать, но ничего у них не вышло,– и книги возвратили и извинились.
Однажды в Вырице на даче Василий Федосеевич молился: «Господи, пошли мне человека, которому нужно помочь». Тут же слышит стук в дверь. Оказалось, это цыганки, которых много в Вырице, пришли попрошайничать. Василий Федосеевич удивился, взмолился: «Господи, кого Ты мне послал?» Спросил у цыганок, крещеные ли они есть ли у них крестики, рассказал о вере и церкви. А потом сказал: «А теперь я дам Вам все, что ни попросите.» Цыганки попросили у него только крестики и больше ничего не взяли. Из этого случая о. Василий сделал вывод, что Господь призывает его помогать людям не материально, а духовно.
В 1955 г. Василий Федосеевич уволился из института и начал подготовку к принятию священства. Для этого он служил псаломщиком в храмах г. Ленинграда: на Смоленском и на Волковом кладбище, в Казанском храме поселка Вырица, где сблизился со многими духовными чадами прп. Серафима Вырицкого. В 1956 г. Василий Федосеевич поступил в Ленинградскую духовную семинарию. После краткого обучения на очном отделении он перешел на заочное отделение. Но его вскоре закрыли, и он сдавал экзамены за семинарию экстерном в 1958 г.
В 1963 г., будучи уже 50-лет, Василий Федосеевич был рукоположен архиепископом Псковским Иоанном во диаконы – 28 августа и во священники – 24 сентября целибатом, т.к. жена подала на развод. А с 4 октября 1963 г. о. Василий стал настоятелем Свято-Никольского храма с. Каменный Конец Гдовского района Псковской области. Он сознательно выбрал самый бедный и удаленный приход, чтобы потрудиться и восстановить разрушенный храм. Храм огромный даже для города: четверик 25 на 25 метров, колокольня 70 метров, купол храма 45 метров. Здесь он проявил себя неутомимым тружеником. Своими руками ремонтировал храм, сам зарабатывал средства на ремонт. Строил леса, расписывал купол, ремонтировал и красил крышу. Эта черта сохранилась в нём до глубокой старости, он и в 70 лет ковал кувалдой лестницу по форме купола и устанавливал ее, в 75 лет красил крест на куполе на высоте 70 метров. В 79 лет трижды ездил на Псху, высоко в горах в Абхазии на Кавказе. Отслужил там 10, а во второй раз – 11 литургий, всех живущих в окрестностях окрестил и повенчал. Ездил в Грузию к грузинскому Патриарху за разрешением строить храм на Псху в Абхазии.
В период восстановления храма (1963–1970 гг.) прихожанами были в основном местные жители, был хороший хор, лишь немногие из его старых знакомых приезжали на воскресные службы. Литургия служилась только по воскресным и праздничным дням. На буднях батюшка занимался ремонтом церкви, ездил в Ленинград за материалами или за деньгами, продолжал делать фото для диссертаций, чтобы заработать средства на восстановление храма.
В 1970-е годы окрестные деревни опустели, но храм наполнился приезжими паломниками. С самого начала служения в священном сане отец Василий начал ездить по всей стране (Ленинград, Москва, Украина, Казахстан, Молдавия, Эстония и др.), везде собирал людей, беседовал, соборовал, служил молебны,– многие исцелялись при этом от тяжелейших душевных и телесных недугов и начинали ездить в паломничества в Каменный Конец. О. Василий лечил страждущих простыми народными средствами, соединенными с постом, молитвой и участием в церковных таинствах.
Батюшка часто крестил приезжавших прямо в Чудском озере. Не раз бывало, что прибывшие в Каменный Конец супруги принимали в один день 5 таинств: крещение, миропомазание, исповедь, причастие и венчание.
Через 15 лет служения в Каменном Конце о. Василию предложили стать священником в любимом Пюхтицком монастыре. Ему очень хотелось послужить в этой обители Пречистой. Уже была договоренность, обещали прислать священника для замены. Перед отъездом о. Василий поехал на велосипеде к храму, чтобы попрощаться с прихожанами, но в пути упал и сломал ногу. Об этом моменте своей жизни батюшка вспоминал: «Боль ужасная, лежу я на земле и говорю: благодарю Тебя, Господи, что вразумил меня, безумца! Никуда я отсюда не уйду!». Если бы отец Василий перевелся, то храм в Каменном Конце закрыли бы. Пришлось служить Пасхальную службу на костылях, с гипсом.
С 1980-х годов о. Василий устраивает при храме скит со строгим уставом, здесь постоянно живут несколько человек. Литургия служится часто, приезжает множество паломников – до 50-ти человек каждое воскресенье. В 80-е годы батюшка регулярно ездил на исповедь к отцу Кириллу (Павлову) в Лавру.
Жизнь о. Василия на приходе была беспокойной: постоянные конфликты с уполномоченным, вызовы к начальству, угрозы, штрафы за то, что крестил и служил молебны в соседних деревнях на дому, за постройку сторожки при храме, за крестные хода… Власти заставили правящего архиерея отправить о. Василия на покой по возрасту, о чем пришел указ. Батюшка спрятал этот указ в бумажник и продолжал служить. Владыка был доволен таким исходом дела.
Много раз, практически каждый год, были попытки ограбить храм. Грабители стреляли из ружья, а сторожа бросали в них камни с колокольни. После первых попыток ограбления о. Василий решил ночевать в храме, между алтарями сделал лежанку, но обычно не спал, а всю ночь молился. Когда он уезжал, в храме всю ночь молились помощники. В окрестных храмах были похищены все ценные иконы, одного сторожа сожгли вместе с храмом, другого привязали к столу и засунули в чулан, его только через три дня нашли. А в Каменном Конце воры ни разу не смогли забраться внутрь храма.
За усердное служение получил награды: 1972 г. – камилавка, 1973 г. – звание протоиерея, 1975 г. – наперсный крест, 1986 г. – палица.
Выйдя за штат 01.11.1990 г., о. Василий до 1995 г. часто, почти как прежде, ездил служить в Каменный Конец. Потом несколько лет жил в Москве, в районе Перервы, в квартире духовных чад. Последние годы жил в Печорах. Главным содержанием его жизни в эти годы стала миссионерская деятельность по всей стране и в постоянных паломничествах по святым местам за границей. Батюшка был духовником множество паломнических поездок в Иерусалим и по святым местам Греции, Италии, Польши.
ДУХОВНЫЙ ОБЛИК
О. Василий выделялся постоянным горячим молитвенным настроем, многие годы молился по ночам со слезами. Даже в холодном алтаре во время молитвы обливался потом. Много раз ему предлагали монашеский постриг, но он отказывался и говорил: «Я и так монах по духу, а если меня постригут, вы меня больше не увидите (монашество понимал как затвор). Пусть останусь как есть».
Старцы советовали ему сидеть на месте в Каменном Конце и служить каждый день Литургию, но сам о. Василий главное призвание свое видел в апостольской проповеди, и с этим может согласиться каждый, кто имел счастье общаться с ним. Он действительно имел дар апостольской проповеди, дар зажигать в сердцах огонь евангельской веры. Скольких людей привел он в храм, исцелил от вредных привычек (курения, пьянства), из теплохладных превратил в ревностных христиан. Сотни священников и монахов сейчас говорят, что на духовный путь их направил о. Василий.
Батюшка был замечательным рассказчиком, часто всю ночь проводил в беседах с паломниками. Его назидательные духовные рассказы находили отклик в сердцах многих и многих, слушая их сотни людей обратились к покаянию, вступили на путь ревностной духовной жизни. Хотя в своих рассказах он не всегда следовал точным фактам, но эти рассказы лучше передавали духовную суть происходящего, чем последовательное изложение событий.
Батюшка отличался крайне благоговейным и истовым совершением богослужения. И от всех присутствующих требовал строгого молчания, обязательных поклонов на трисвятом и на «приидите поклонимся…». Богослужение длилось по 8-10 часов, а иногда до 16 часов.
Отец Василий служил Божественную литургию практически ежедневно, стараясь не пропускать ни одного дня даже во время многочисленных поездок по стране.
В Каменном Конце вечером, когда заканчивались все работы, читали сначала вечерние молитвы, потом 9-й час, вечерню и 3 канона к причастию. После вечерни отец Василий начинал исповедь и бесконечно длинную проповедь-беседу почти до утра. Ночью батюшка оставался в алтаре, молился там в одиночестве. Ложился спать уже под утро, а то и совсем не спал, любил ночную молитву.
В 7 часов утра читали утренние молитвы и вычитывали 3 уставные кафизмы. Обычно потом еще читали акафисты, пока батюшка будет готов начинать утреню. Далее шла утреня, часы, после часов опять что-нибудь читали, пока отец Василий поминал бесконечные синодики (проскомидию он совершал на утрене). Утреню всегда служил только утром. После утрени служили Божественную литургию. Заканчивалась служба поздно – в 3-4 часа дня. В субботу после Литургии служилась полная панихида. Вечером перед ужином читали вечерние молитвы.
Великим постом на первой седмице и с четверга страстной служили ежедневно. Остальные седмицы Великого поста о. Василий ездил по стране, собирал народ, всех соборовал, а в храме служил только по субботам и воскресеньям.
На первой седмице Великого поста пищу не вкушали первые три дня. Голодали так же все пятницы и первые три дня страстной седмицы.
О. Василий сам был постником, и учил строгому посту всех приезжавших к нему. После войны перестал есть мясо, а вскоре и яйца. Став священником, перестал вкушать молочные продукты. Яйца перестал вкушать после слов блаженной Екатерины Пюхтицкой: «А из яичка тоже курочка получается». Даже на Светлой седмице перед Литургией строго постился. Рыбу ел только на Пасху. Чай и кофе никогда не пил. Почти не ел соли, чтобы не было жажды. Не вкушал пищи в первую и страстную седмицу Великого поста, все пятницы и накануне всех праздничных служб. Спал как можно меньше.
Был непримиримым противником пьянства и курения,– бывало, что даже в гостях у духовенства выбрасывал бутылки со стола. От всех требовал бросить пагубные привычки, и с его молитвой многим это удавалось.
До глубокой старости сохранил батюшка бодрость и силы. Он никогда не делал себе уколов, не принимал аптечных лекарств, лечился только народными средствами.
Муху старался поймать и выпустить, а если убивал, то делал покаянные поклоны.
Основой жизни его было служение – Богу и людям.О. Василий служил так, что чувствовался огонь – духовный огонь, духовная сила. Немощи человеческие у батюшки были, но сила духа, сила молитвы, служение – всё это от Бога.
О. Василий был человеком огненного темперамента, и с ним было не всегда легко, но он всегда оставался настоящим подвижником равным древним старцам, не давая себе ни минуты покоя. Даже далекий от церкви человек, находясь рядом, мог ощущать его любовь к людям и Богу и веру – ту веру, которая способна творить чудеса. Не раз о. Василий своим советом и участием оказывал решающее влияние на жизнь и судьбу многих людей.
По характеру, по живости и активному отношению к жизни ему надо было находиться постоянно среди народа. Он был поистине народным старцем, постоянно ездил по близлежащим городам – в Сланцы, Нарву, и в дальние места – в Ленинград, Москву, Волгоград, в Молдавию, на Украину,– где только он ни побывал за годы своей долгой жизни!
Очень многих исцелил он от рака, от иных телесных и душевных болезней исповедью, соборованием, причастием, горячей молитвой, купанием в святых источниках и особой своей мазью. Мазь варил в алтаре из огарков напрестольных свечей, лампадного масла с престола, афонского ладана, добавлял освященную воду. Перед этим три дня не вкушал пищи, не пил воды, а во время приготовления мази непрерывно читал молитвы. Сейчас эту мазь делают по его рецепту в некоторых монастырях, и тоже происходят исцеления. Батюшка ездил по всей стране и соборовал православных на квартирах; после совершения Таинства многие исцелялись от тяжелейших болезней. Во время постов его с надеждой и трепетом ждали во многих городах и весях нашей отчизны.
О. Василию много раз предлагали взять на себя отчитку больных и одержимых, но он не одобрял отчитку и считал более действенным средством генеральную исповедь, строгий пост, соборование, причащение.
О. Василий тонко чувствовал Волю Божию, что проявлялось в советах и в том, что он часто неожиданно появлялся именно там, где была очень нужна его помощь.
В общении с людьми о. Василий нередко юродствовал, говорил притчами, отчего его многие не понимали.
До глубокой старости оставался в душе озорным ребенком, мог с азартом играть с детьми. Чисто начинал бить скрученным полотенцем сначала себя, потом и всех окружающих, причем все с радостью просили «добавки».
Был очень прямым, обличал духовенство, за что был в немилости.
В нем удивительным образом сочеталась крайняя строгость и самая нежная любовь к своим духовным чадам. Он говорил: «Нужно быть строгим прежде всего к самому себе…»
БОЛЕЗНЬ И КОНЧИНА
Последние годы о. Василий жил в г. Печоры Псковской области. Старческой немощью и многими болезнями Господь очищал его душу для Царствия Небесного. Первое время его возили в Псково-Печерский монастырь служить и причащаться. Потом его причащали каждый день на дому иеромонахи монастыря. За 20 дней до кончины три дня были сильные боли, потом боль ослабела. Последние 17 дней жизни он ничего не вкушал, 7 дней не пил, но до последнего дня переживал пасхальную радость, пытался петь «Воскресение Христово видевше…» Перед смертью напряженно молился, пытался креститься. В конце три раза глубоко вздохнул и испустил дух.
Отпевание совершалось в первое воскресенье Великого поста – в день торжества Православия в Сретенской церкви Псково-Печерского монастыря, в которой находятся мощи прп. Симеона (Желнина) – его духовного отца. В отпевании участвовали 12 священников с разных концов России при большом стечении духовных чад. Приехали люди из Волгограда, Сургута и других городов. Лицо и руки восковые, лицо открыто. С утра была плохая погода, а после отпевания вышло солнце, открылось голубое небо, настоящая весенняя погода. Погребли протоиерея Василия в Богом Зданных пещерах Псково-Печерского монастыря в отдельной крипте.