Урок - лекция "Сила материнской любви в поэме А.Ахматовой «Requiem» и повести В.Закруткина «Матерь человеческая. Тема материнского страдания в поэме А
Поэма А. Ахматовой «Реквием» - особое произведение. Это напоминание о всех прошедших неслыханные испытания, это взволнованная исповедь исстрадавшейся человеческой души. «Реквием» - это летопись 30-х годов ХХ века. У Ахматовой спросили, сможет ли она это описать. Спросила незнакомка, стоя в очереди в тюремном коридоре. И Ахматова ответила утвердительно. К теме увековечения своего страшного времени она шла давно, с тех самых пор, когда впервые был арестован ее сын. Это был 1935 год. А потом были еще аресты. То, что выходило из-под ее пера в эти годы, продиктовано не одним лишь личным материнским горем - это горе миллионов, мимо которого Ахматова не могла пройти равнодушно, иначе она не была бы Ахматовой…
Поэтесса, стоящая в тюремной очереди, пишет не только о себе, а обо всех женщинах-матерях, говорит о «свойственном всем нам оцепенении». Предисловие к поэме, как и эпиграф, - ключ, помогающий понять, что эта поэма написана, как когда-то «Реквием» Моцарта, «по заказу». Женщина с голубыми губами просит ее об этом как о последней надежде на некое торжество справедливости и правды. И Ахматова берет на себя этот «заказ», этот столь тяжкий долг, нимало не колеблясь, - ведь она будет писать обо всех, в том числе и о самой себе.
У Ахматовой забрали сына, но она поднялась над собственным материнским страданием и создала поэму о страданиях Матери вообще: Марии - по Иисусу, России - по миллионам погибших ее детей. В поэме показано единство всех женщин - всех страдающих матерей, от Богоматери, «стрелецких женок», жен декабристов до «царскосельских веселых грешниц». И ощущая в своем страдании сопричастность страданию многих, поэтесса смотрит на него как бы со стороны, откуда-то сверху, возможно, с неба:
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень.
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Лишь на пределе, наивысшей точке страдания, возникает эта холодная отрешенность, когда о себе и о своем горе говорится беспристрастно, спокойно, как бы в третьем лице… Мотив полубредового образа тихого Дона подготавливает другой мотив, еще более страшный - мотив безумия, бреда и полной готовности к смерти или самоубийству:
Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину.
И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.
И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою)…
В какой-то момент наивысшего напряжения страдания можно видеть не только тех, кто рядом во времени, но и всех когда-либо страдавших женщин-матерей одновременно. Объединяясь в страдании, разные времена смотрят друг на друга глазами своих страдающих женщин. Это демонстрирует, например, четвертая часть поэмы. В ней «царскосельская веселая грешница» глядит в глаза той, «трехсотой, с передачею», - это уже столкновение разных женщин.
ых женщин. А преодоление временного разлома происходит через ощущение его в себе, когда действительно «сердце пополам» и две половины - это одновременно и одна и та же, и две разные женские жизни. Так и проходит она этот путь - по кругам ада все ниже и ниже,
И женские фигуры на пути -
Мне с Морозовою класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять -
Как памятники страданию. А потом - резкий рывок назад в настоящее, к тюремным очередям Ленинграда. И все оказываются едины перед лицом пытки времени. Никакими словами не передать того, что происходит с матерью, сына которой мучают:
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Это такое же табу, как для Лотовой жены оглянуться. Но поэтесса - оглядывается, смотрит, и как жена Лота застыла соляным столбом, так и она застывает этим памятником - памятником живым, оплакивающим всех страдающих людей… Такова мука матери из-за распинаемого сына - мука, равносильная муке умирания, но смерть не приходит, человек живет и понимает, что надо жить дальше… «Каменное слово» падает на «живую грудь», душа должна окаменеть, и когда «надо память до конца убить», то жизнь начинается сначала. И Ахматова соглашается: все это «надо» И как спокойно, по-деловому звучит: «Справлюсь с этим как-нибудь…» и «У меня сегодня много дела!». Это свидетельствует о своего рода превращении в тень, превращении в памятник («душа окаменела»), и «снова научиться жить» - значит научиться жить с этим… «Реквием» Ахматовой - подлинно народное произведение, не только в том смысле, что он отразил великую народную трагедию. Народное прежде всего потому, что «соткан» из простых, «подслушанных» слов. «Реквием», исполненный большой поэтической экспрессии и гражданского звучания, выразил свое время, страдающую душу матери, страдающую душу народа…
Тема материнского страдания. «Реквием» словно имеет еще один сюжет - это сюжет болезни матери, переживающей арест своего сына. Думаю, именно этот сюжет и передает весь ужас страданий женщины. Особенности сюжета: сюжет об аресте и осуждении сына, сюжет о материнской при- чети, сюжет о болезни матери, со-умирании.
Восстановим основную канву психологического сюжета. Тема болезни матери начинается сразу за
сценой ареста сына, которая заканчивается воем. При построении 2-й главки Ахматова использует прием, характерный для устного народного творчества, - психологический параллелизм.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Глава 3 очень короткая - строфа состоит из сбивчивых фраз, потому что происходящее настолько ужасно, что сознание его, не пускает внутрь себя.
Память к своему беззаботному прошлому. «Показать бы тебя, наследнице,
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью…»
В этой же главке и сожаления об утрате состоявшегося счастья, и укор себе.
При построении следующей главки Ахматова использует прием антитезы.
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Главка 6 короткая, но совершенно иная по настроению:
Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели.
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
И о смерти говорят.
Она напоминает колыбельную, которую поет мать, думая о сыне, который в это время томится в тюрьме.
Главка 7 («Приговор») - это кульминация повествования о судьбе сына: приговор здесь аналог казни. Теперь перед матерью встает трагическая проблема: как перенести гибель своего ребенка? Героине Ахматовой известен выход из этого тупика:
«Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить».
Но для нее неприемлема такая плата за существование - плата ценою беспамятства, ценою обезду- шивания. Такому выживанию - без сына, без памяти - она предпочитает смерть:
Ты все равно придешь - зачем же не теперь?
Я жду тебя - мне очень трудно…
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудный.
Главка 9, казалось бы, завершает сюжет болезни матери: «безумие крылом души накрыло половину», «манит в черную долину», в долину смерти, где не будет ничего, - автор подчеркивает эту мысль, используя повтор:
Ни сына страшные глаза -
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья…
Не будет ничего, что поддерживало рассудок и жизнь матери, но А. А. Ахматова обращается к евангельской проблематике.
Появление религиозной образности подготовлено не только упоминанием спасительных обращений к молитве, но и всей атмосферой страданий матери, отдающей сына на неизбежную, неотвратимую приближающуюся смерть. «Реквием» -вселенский приговор бесчеловечной системе, обрекающей мать на безмерные и неутешительные страдания, а единственного ее любимого человека, сына - на небытие.
Сочинение
Начало жизни сулило Анне Ахматовой счастливую судьбу, блестящее будущее. В ней рано пришла всероссийская известность, после выхода ее первой книги о ней заговорила вся читающая Россия. Однако жизнь обошлась с ней чудовищно жестоко. Ахматова пережила вместе со своим народом тяжелые для России времена. И страшные события в жизни страны прошли сквозь судьбу поэтессы. В поэме «Реквием» есть такие строки:
Показать бы тебе, насмешницы И любимице всех друзей, Царскосельский веселой грешнице. Что случится в жизни твоей...
Эти слова Ахматовой обращены к себе. Она говорит о том, что ни за что бы не поверила, скажи ей кто-нибудь раньше, что такое возможно в ее жизни. В конце августа 1921 года по ложному обвинению в принадлежности к контрреволюционному заговору был расстрелян Николай Гумилев. И хотя их жизненные пути разошлись к тому времени, из сердца Анны Ахматовой он не был вычеркнут. Слишком многое их связывало. В первую очередь - сын, Лев Гумилев.
По стране прокатилась волна репрессий, и в 1935 году сын Ахматовой был арестован. Вскоре его освободили, но он еще дважды подвергался арестам, тюремному заключению и ссылке. Именно об этом времени и написана ахматовская поэма «Реквием».
В «Реквиеме» Ахматова пишет о том, что пережила сама, о том, свидетельницей чего она оказалась. Анна Андреевна «провела семнадцать месяцев в тюремных лагерях в Ленинграде». Ее материнское горе соприкоснулось с горем многих тысяч матерей.
Задача, поставленная Ахматовой в «Реквиеме», - создать памятник великой материнской скорби, всем обездоленным и замученным:
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов...
Поэма обращена к тем, кто стоял вместе с Ахматовой в тюремных очередях, к «невольным подругам». Однако поэтесса не замыкается на пережитом горе отдельных людей, она говорит о том, что весь город - одна большая тюрьма, а вся Россия раздавлена «кровавыми сапогами».
«Реквием» - поэма стихотворная, но с присущим Ахматовой творческим мастерством она прозаически, детально, шаг за шагом повествует о страшном для нее времени. Достоверность изображаемого настолько велика, что леденящее дыхание смерти ощущается в строках: «Уводили тебя на рассвете, / За тобой, как на выносе, шла...»; «На губах твоих холод иконки. / Смертный пот на челе... Не забыть!».
В «Посвящении» она говорит о том, что горе матери настолько велико, что перед ним «гнутся горы, / Не течет великая река». Женщины, «мертвых бездыханней», приходили ранним утром к стенам тюрьмы в надежде что-то узнать о своих родных. Портрет матерей становится в поэме обобщенным - горе уровняло всех:
Узналая, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх, Как клинописи жесткие страницы Страдание выводит па щеках. Как локоны из пепельных и черных Серебряными делаются вдруг...
Конкретные образы матерей всплывают в памяти поэтессы, и ей хотелось бы назвать всех «поименно» в своей поэме, «Да отняли список, и негде узнать». Особенно запомнилась ей та, «что едва до окна довели», и другая, которая не вынесла произошедшего и «родимой не топчет земли». Говорит Ахматова и той женщине, которая уже настолько привыкла приходить к стенам Крестов, что ходит уже туда «как домой». Вспоминае поэтесса и старуху, что «выла, как раненый зверь».
Горе это настолько велико, что лишает человека душевных сил («Уже безумие крылом / Души накрыло половину...»), и заставляет сомневаться в возможности и необходимости такого существования. Возникают мысли о смерти как об избавлении от этого кошмара:
Ты все равно придешь - зачем же не теперь? Я жду тебя -мне очень пЦгудно.
Крик боли прорывается в поэме, но в основном Ахматова говорит негромко, а оттого и особенно страшно. В ахматовскую речь вливаются фольклорные мотивы: некоторые строки сродни народным причитаниям. Многие эпитеты очень близки к народным: «привет прощальный», око «ястребиное».
Страдание матерей выражается и через образ матери Христа, переносящей свое горе молча.
«Реквием» - заключительное обвинение по делу о кровавых злодеяниях страшного времени. Но Ахматова не выдвигает обвинения, она обращается к истории, к памяти человеческой. И не случайно в заключительных строках поэмы она говорит о том, что если ей «воздвигнуть задумают памятник», то он непременно должен быть установлен именно у стен этой тюрьмы и пусть с неподвижных и бронзовых век, Как слезы, струится подтаявший снег, И голубь тюремный пусть гулит вдали, И тихо идут по Неве корабли.