«Тема поэта и поэзии в творчестве А. Ахматовой

Сочинение

Анна Ахматова творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью. Но несмотря на все эти обстоятельства поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы. Источником вдохновения для Ахматовой стали Родина, Россия, поруганная, но от этого ставшая еще ближе и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в эмиграцию, так как она знала, что только в России может она творить, что именно в России нужна ее поэзия.

* Не с теми я, кто бросил землю
* На растерзание врагам.
* Их грубой лести я не внемлю,
* Им песен я своих не дам.

Но давайте вспомним начало пути поэтессы. Ее первые стихи появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”, а уже в следующем году вышел и поэтический сборник “Вечер”. Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов. Весь мир ранней, а во многом и поздней лирики Ахматовой был связан с А.Блоком. Муза Блока оказалась повенчанной с музой Ахматовой. Герой блоковской поэзии был самым значительным и характерным “мужским” героем эпохи, тогда как героиня поэзии Ахматовой была представительницей “женской” поэзии. Именно от образов Блока во многом идет герой ахматовской лирики. Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Ахматова показала в искусстве сложную историю женского характера передовой эпохи, его истоков, ломки нового становления. Вот почему в 1921 году, в драматическую пору своей и общей жизни, Ахматова сумела написать поражающие духом обновления строки:

* Все расхищено, предано, продано,
* Черной смерти мелькало крыло,
* Все голодной тоской изглодано,
* Отчего же нам стало светло?

Так что в известном смысле Ахматова была и революционным поэтом. Но она всегда оставалась и поэтом традиционным, поставившим себя под знамя русской классики, прежде всего Пушкина. Освоение пушкинского мира продолжалось всю жизнь.

Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна была начаться с такого заявления себя в любви. В одном из своих стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении взлета или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным, часто прихотливо-капризным концом психологического сюжета и к необычностям лирической баллады, жутковатой и таинственной (”Город сгинул”, “Новогодняя баллада”).

Обычно ее стихи начало драмы, или только ее кульминация, или еще чаще финал и окончание. И здесь она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и прозы:

* Слава тебе, безысходная боль,
* Умер вчера сероглазый король.
* А за окном шелестят тополя:
* Нет на земле твоего короля…
* Стихи Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:
* О нет, я не тебя любила,
* Палила сладостным огнем,
* Так объясни, какая сила

* В печальном имени твоем.

Мир поэзии Ахматовой мир трагедийный. Мотивы беды, трагедии звучат в стихотворениях “Клевета”, “Последняя”, “Через 23 года” и других. В годы репрессий, тяжелейших испытаний, когда ее мужа расстреляют, а сын окажется в тюрьме, творчество станет единственным спасением, “последней свободой”. Муза не покинула поэта, и она написала великий “Реквием”.

На фоне символистов ахматовские описания выделяются именно своей аскетичностью. Ещё одно отличие - скупая точность и лаконичность. «Слегка хрустел апрельский тонкий лёд», «И резкий крик вороны в небе чёрной», «И редкие аккорды клавесин», каждое из этих звучаний благодаря точной, конкретной характеристике становится определённым, отчётливо узнаваемым. В стихах «преодолевшей символизм» Ахматовой возникают «точные и строгие формы внешнего мира», «милые грани между вещами». Они не препятствуют сравнению звучаний разного типа, но препятствуют их смешению в единый неясный звуковой поток, именуемый символистами музыкой.

В символистской поэзии музыка - ключевое слово-символ, охватывающее множество значений. Музыка, звуки, рождённые искусством музыкантов, - вершина иерархии, в которую символисты выстраивали все звуковые проявления внешнего мира, привлекавшие их не сами по себе, а как представители «мировой гармонии». Отсюда и обожествление музыкального искусства, приводившее символистов к обезличиванию качественно разных звуковых явлений. С такой позиции любой звук уже был музыкой. Кроме того, понимая музыку как «сущность мира», символисты слышали её и там, где вообще ничего не звучало. То есть музыкальные свойства приписывались явлениям, не имеющим акустического выражения. Вполне естественными становились словосочетания, где слово «музыка» выступало не самостоятельно, а в сопровождении существительного в родительном падеже, как «музыка земли» А. Блока или «музыка мечты» И. Анненского.

Тогда как музыка Ахматовой - это не «музыка чего-то», она существует в стихах сама по себе. Ахматова, не теоретизируя, тем не менее отграничивает звук как явление художественное от музыки, разделяя также несколько видов звучаний. Музыка - одно из явлений мира, не претендующее на то, чтобы быть его сущностью; это ценность в ряду других ценностей, высокая, но не высшая. И всё-таки сохранившая за собой способность заставить человека переживать исключительные моменты, неповторимые состояния души:

* В ней что-то чудотворное горит,
* И на глазах её края гранятся.
* Она одна со мною говорит,
* Когда другие подойти боятся.
* Когда последний друг отвёл глаза,
* Она была со мной в моей могиле
* И пела словно первая гроза
* Иль будто все цветы заговорили.

В ряду звуковых явлений музыка занимает примерно такое же положение. Ахматовские перечисления и сравнения отличаются от символистских особой осторожностью. Они лишены прямого отождествления. Сравните робкое «или» Ахматовой с уверенным «так» А. Белого и с ещё более решительным тире у Бальмонта. В.М. Жирмунский писал об ахматовских сравнениях, что они лишены «метафорического отождествления, характерного для символизма… Сравнения вводятся и словами будто, как будто, как бы, словно, ещё более расширяющими дистанцию между сопоставляемыми предметами…они как бы подчёркивают, что самый акт сравнения является результатом художественной рефлексии». Звуки выстраиваются не по иерархической схеме, где музыке отдавалось бы предпочтение перед другими звучаниями, а скорее по горизонтальной, где каждое из них выявляет свою индивидуальность:

* Как журавли курлыкают в небе,
* Как беспокойно трещат цикады,
* Как о печали поёт солдатка -
* Всё я запомнила чутким слухом.

В приведённом фрагменте поэмы «У самого моря» крики птиц, треск цикад и пение, кажется, равно важны авторскому слуху. Так и позднее, в стихотворении «Сон» перечислительная интонация не даёт преимущества музыке Баха перед церковным колоколом и обоим звучаниям перед беззвучным цветением роз и осенней природой. При прочтении некоторых поздних стихотворений представление Ахматовой о музыке иногда напоминает символистское.

Исследования этой грани творчества А. Ахматовой можно продолжить ещё не в одном направлении, каждое их которых не менее интересно, чем вышеописанное. Это могло бы стать следующим этапом моей работы по изучению творчества русских поэтов XX века. Кроме того, возможно исследование этого аспекта в творчестве других представителей поэтического искусства.

Вопрос о том, каким должен быть поэт, какова его роль в обществе, каковы задачи поэзии, всегда волновал и волнует сторонников искусства для народа. Поэтому тема назначения поэта - центральная тема не только поэзии XIX века, она пронизывает все творчество и современных поэтов, для которых судьба родины и народа - их судьба.

Несмотря на то, что Анна Ахматова прочила сама себе короткий жизненный путь, она ошибалась: путь её был долог и на редкость творчески богат и сложен. В разное время она по-разному оценивала роль поэта, как она себя называла, и поэзии в обществе. Ранняя лирика складывалась под влиянием моды того времени на любовные стихи, правда и тогда Ахматова очень сильно выделялась среди "товарищей по цеху" и потому никогда не называла себя женской поэтессой.

Ахматова задавалась вопросом роли поэта и поэзии в обществе. Это было вовсе не случайно. Корни этого явления лежали в психологии поэта: Ахматова всегда ощущала себя частицей чего-то большого - истории, страны, народа. Первые стихотворные опыты состоялись, когда Ахматова была в русле течения "акмеизм". Но постепенно поэтесса отошла от акмеистов и выбрала другой ориентир, который она считала единственно подлинным: Пушкина. Ему посвящено одно из стихотворений цикла "В Царском Селе":

"Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов…"

В конце стиха - выразительная деталь: "растрёпанный том Парни". Это символ внутренней раскрепощённости, вольности поэта.

Но всё же, несмотря на то, что Пушкин был высшим литературным авторитетом для Ахматовой, она искала и свой образ в мире современной ей поэзии. Цикл "Тайны ремесла" стал попыткой разобраться в тайне поэзии, а, следовательно, и в своей тайне. Природа вдохновения стала темой открывающего цикл стихотворения с недвусмысленным названием "Творчество". Ахматова не забывает литературные корни, наследуя традиции Лермонтова, Пушкина, Жуковского. Сознание поэта ищет, тщательно выбирает один в хаосе звуков один единственно верный мотив:

"Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растёт трава".

Определив мотив, поэт должен решить другую необходимую задачу - переложить его на бумагу. Для Ахматовой этот процесс уподобляется диктовке, а диктуют поэту его внутренние импульсы и звуки. Неважно, будет продиктованное определение или образ "низким" или "высоким" - подобного деления для Ахматовой не существует (она заявляет: "мне ни к чему одические рати"). Поэтесса говорит об "обыкновенном чуде" поэзии. Оно заключается в рождении стиха из обыденной обстановки:

"Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда…"

Рост этих стихов - не просто механическое написание, а настоящее перевоссоздание действительности, придание ей формы стиха, несущего положительную духовную энергию людям.

Для Ахматовой не менее важна была фигура того читателя, до которого донесётся положительный заряд стихотворения, ведь поэзия суть диалог художника и читателя. Если бы не было последнего, не для кого было бы писать, то есть идея поэзии теряла бы всякий смысл. "Без читателя меня нет", - заметит Марина Цветаева. Для Ахматовой же читатель становится "неведомым другом", который есть гораздо большее, нежели простой потребитель духовных ценностей. В душе его стихи обретают новый звук, так как преломляются через уникальное сознание, отличное от сознания поэта:

"А каждый читатель - как тайна,

Как в землю закопанный клад".

На примере этого и других стихотворений хорошо видно, что цикл в полном соответствии со своим названием открывает читателю тайны поэтического ремесла Ахматовой. Но помимо "технического" аспекта поэзии, как с известной долей условности можно назвать описанное выше, существуют и взаимоотношения поэта и внешнего, часто совсем непоэтичного мира. Двадцатые годы прошлого века поставили многих поэтов перед выбором - эмигрировать за рубеж либо остаться со своей страной в тревожное время. Однако, Ахматова будучи, так же, как и Некрасов, прежде всего, поэтом-гражданином, принимает нелёгкое решение - остаться в новой России: "Не с теми я, кто бросил землю". Это заявление звучит довольно резко, но ещё ярче подчёркивает авторскую позицию строчка: "им песен я своих не дам". Категоричность Ахматовой находит выражение ещё и в том, что она уверена, "что в оценке поздней оправдан будет каждый час". В этом обращении к будущему слышится явная перекличка со стихотворением "Дума" Лермонтова - поэт обращался к потомкам, как и Ахматова. Впрочем, на этом тема не исчерпывается: в стихотворении "Когда в тоске самоубийства…", пронизанного мистическими мотивами, поэт слышит внутренний голос - голос тёмных сил, которые призывают его:

"Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда".

Героиня в финале поступает очень просто, но вместе с тем в поступке этом чувствуется некая патетика:

"Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух".

Ахматова окончательно делает свой выбор в пользу испытаний, но на родине. Они не заставили себя долго ждать - Великая Отечественная война стала истинным испытанием на выживание для России. Ахматова также не оставалась в стороне - в начале она находилась в блокадном Ленинграде, позднее - в Ташкенте. Но где бы она не была, поэтесса ощущала необходимость всех и каждого, особенно поэтов и писателей, каким-либо образом участвовать в войне и разделять всеобщую скорбь. Так рождается одно из известнейших её стихотворений - "Мужество". Оно напоминает о долге перед Отечеством:

"Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет".

Ещё важнее выглядит напоминание о самом дорогом, что есть у русского народа - о русском слове, которое восхваляли многие поэты и писатели задолго до Ахматовой. Лишиться крова не так страшно, как лишиться языка - под этим может подписаться любой художник слова. Поэтесса также понимала, что язык определяет своеобразие нации, то, что делает её непохожей ни на один другой народ мира. Как заклинание звучит финал, который как нельзя точнее отражает авторское стремление сохранения родной речи:

"И внукам дадим, и от плена спасём

В качестве философского итога творчества Ахматовой выступает стихотворение "Родная земля". Движение сюжета этого стихотворения начинается от частного, сиюминутного и продолжается к вечному, нетленному. Стихотворение очень напоминает "Родину" Лермонтова и ряд поздних стихов Пушкина. Каждый живущий в России является частью своей страны и потому имеет почётное право назвать эту страну своей. Но родина столь огромна и необъятна, что порой даже незаметна, не ценится по достоинству:

"В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем…"

Лишь после смерти человек неизбежно воссоединяется с землёй, хотя на деле эта связь должна быть всегда. Для поэта же жизнь с чувством родины важна вдвойне - она даёт ему силы творить.

"Реквием" Анны Андреевны Ахматовой

Анна Андреевна принадлежит к числу поэтов, красота и многозначность созданий которых могут раскрыться только при неоднократном к ним возвращении. Отдельные ее строки, строфы и целые стихотворения запоминаются и принимают самое деятельное участие в нашей духовной жизни, преображая ее.

Между 1935 и 1940 годами создавался « Реквием », опубликованный лишь спустя полвека - в 1987 году и отражающий личную трагедию Анны Ахматовой - судьбу ее и ее сына Льва Николаевича Гумилева, незаконно репрессированного и приговоренного к смертной казни. "Реквием" стал мемориалом всем жертвам сталинской тирании. «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях » - « семнадцать месяцев кричу, зову тебя домой...»

«И упало каменное слово

На мою еще живую грудь.

Ничего, ведь я была готова,

Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить.»

Строки такого трагедийного накала, разоблачающие и обличающие деспотию сталинщины, в ту пору, когда они создавались, записывать было опасно, попросту невозможно. И сам автор, и несколько близких друзей заучивали текст наизусть, время от времени проверяя крепость своей памяти. Так человеческая память надолго

превратилась в «бумагу », на которой был запечатлен « Реквием ». Без « Реквиема» нельзя понять ни жизни, ни творчества, ни личности Анны Андреевны Ахматовой. Более того, без « Реквиема» нельзя осознать литературу современного мира и те процессы, которые происходили и происходят в обществе. Говоря об ахматовском « Реквиеме », А. Урбан высказывает мнение, что, "он жил и раньше" - теми фрагментами которые печатались как отдельные стихотворения 30-х годов. Жил в переписанных от руки или перепечатанных на машинке листочках! Критик считает, что "публикация « Реквиема » навсегда покончила с легендой об Ахматовой «как о поэте исключительно камерном ".

« Представительница «серебряного века» русской культуры, она отважно прокладывала свой путь через двадцатое столетие к нам, свидетелям его последних десятилетий. Путь трудный, трагический, на грани отчаяния. » Но автор статьи обращает внимание на то, что даже в « горчайшем своем произведении - « Реквиеме » Анна Ахматова (это тоже свойство великой русской литературы) сохраняет веру в историческую справедливость ».

В " сущности никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и не знал наш народ в начале десятых годов, что живет накануне первой европейской войны и Октябрьской революции, " - так писала Ахматова. Это глубокое замечание обнаруживало в авторе художника и историка одновременно. В жизни и творчестве ее мы ощущаем неукротимый « бег времени », находим не внешние исторические процессы переживаемой эпохи, а живые чувства, предвидения проницательного художника.

В наши дни литературно-художественный журнал « Октябрь » полностью напечатал « Реквием » на своих страницах в 1987 году. Так « достоянием гласности » стало выдающееся произведение Ахматовой. Это потрясающий, основанный на фактах собственной биографии документ эпохи, свидетельство того, через какие испытания прошли наши соотечественники.

«...Опять поминальный приблизился час.

Я вижу, я слышу, я чувствую вас...

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать...

. . . . . . . . . . . . . . . . .

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде... »

Анна Андреевна заслуженно пользуется благодарным признанием читателей, и высокое значение ее поэзии общеизвестно. В строгом соотношении с глубиной и широтой замыслов ее « голос » никогда не спадает до шепота и не повышается до крика - ни в часы народного горя, ни в часы народного торжества.

Сдержанно, без крика и надрыва, в эпически бесстрастной манере сказано о пережитом горе: «Перед этим горем гнутся горы». Биографический смысл этого горя Анна Ахматова определяет так: « Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне». Выражено это с прямотой и простотой, встречающимися лишь в высоком фольклоре. Но дело не только в личном страдании, хотя и его одного достаточно для трагедии. Оно, страдание, расширено в рамках: «Нет, это не я, это кто-то другой страдает » , « И я молюсь не о себе одной, а обо всех, кто там стоял со мною. » С публикацией «Реквиема» и примыкающих к нему стихотворений творчество Анны Ахматовой обретает новый историко-литературный и общественный смысл.

Именно в « Реквиеме » особенно ощутим лаконизм поэта. Если не считать прозаического « Вместо Предисловия», здесь всего только около двухсот строк. А звучит « Реквием» как эпопея.

30-е годы стали для Ахматовой порой наиболее тяжких в ее жизни испытаний. Она оказалась свидетельницей не только развязанной фашизмом второй мировой войны, вскоре перешедшей на землю ее Родины, но и другой, не менее страшной войны, которую повели Сталин и его приспешники, с собственным народом. Чудовищные репрессии 30-х годов, обрушившиеся на ее друзей и единомышленников, разрушили и ее семейный очаг: вначале был арестован и сослан сын, студент университета, а затем и муж - Н. Н. Пунин. Сама Ахматова жила все эти годы в постоянном ожидании ареста. В длинных и горестных тюремных очередях, чтобы сдать передачу сыну и узнать о его судьбе, она провела многие месяцы. В глазах властей она была человеком крайне неблагонадежным: ее первый муж, Н. Гумилев, был расстрелян в 1921 году за «контрреволюционную » деятельность. Она хорошо понимала, что ее жизнь находится на волоске и с тревогой прислушивалась к любому стуку в дверь. Казалось бы, в таких условиях писать было немыслимо, и она действительно не писала, то есть не записывала свои стихи, отказавшись от пера и бумаги. Л. К. Чуковская в своих воспоминаниях пишет о том, с какой осторожностью, шепотом читала поэтесса свои стихи, так как застенок был совсем рядом. Однако, лишенная возможности писать, Анна Ахматова вместе с тем пережила именно в эти годы величайший творческий взлет. Великая скорбь, но вместе с тем большое мужество и гордость за свой народ составляют основу стихов Ахматовой этого периода.

Главным творческим и гражданским достижением Ахматовой в 30-е годы явился созданный ею « Реквием », посвященный годам «большого террора » - страданиям репрессированного народа.

«Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, -

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был. »

« Реквием » состоит из десяти стихотворений. Прозаического предисловия, названного Ахматовой « Вместо Предисловия », «Посвящения », " Вступления " и двухчастного " Эпилога ". Включенное в « Реквием » « Распятие », также состоит из двух частей. Стихотворение « Так не зря мы вместе бедовали... », написанное позднее, тоже имеет отношение к « Реквиему ». Из него Анна Андреевна взяла слова: « Нет, и не под чуждым небосводом... » в качестве эпиграфа к «Реквиему », поскольку они, по мнению поэтессы, задавали тон всей поэме, являясь ее музыкальным и смысловым ключом. « Доброжелатели » советовали отказаться от этих слов, намереваясь таким путем провести произведение через цензуру.

« Реквием » имеет жизненную основу, которая предельно ясно изложена в небольшой прозаической части - « Вместо Предисловия ». Уже здесь отчетливо чувствуется внутренняя цель всего произведения - показать страшные годы ежовщины. А история эта такова. Вместе с другими страждущими Ахматова стояла в тюремной очереди «Как то раз кто-то « опознал »меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного всем нам оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

А это вы можете описать?

И я сказала:

Тогда что - то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было

ее лицом.»

В этом маленьком отрывке зримо вырисовывается эпоха - страшная, безысходная. Идее произведения соответствует лексика: Ахматову не узнали, а, как тогда чаще говорили, - « опознали », губы у женщины « голубые » от голода и нервного истощения; все говорят только шепотом и только « на ухо » .

Так надо - иначе узнают, « опознают », « сочтут неблагонадежным» - врагом. Ахматова, подбирая соответствующую лексику, пишет не только о себе, но обо всех сразу, говорит о « свойственном » всем « оцепенении » . Предисловие к поэме - второй ключ произведения. Он помогает нам понять, что поэма написана « по заказу ». Женщина «с голубыми губами » просит ее об этом, как о последней надежде на некое торжество справедливости и правды. И Ахматова берет на себя этот заказ, этот тяжкий долг, берет нисколько не колеблясь. И это понятно: ведь она будет писать обо всех и о себе, надеясь на время, когда русский народ « вынесет все ». И широкую, ясную...

« Реквием » создавался в разные годы. Например, « Посвящение » помечено мартом 1940 года. Оно раскрывает конкретные « адреса ». Речь идет о женщинах, разлученных с арестованными. Оно обращено непосредственно к тем, кого они оплакивают. Это близкие их, уходящие на каторгу или расстрел. Вот как Ахматова описывает глубину этого горя: « Перед этим горем гнутся горы, не течет великая река. » Чувствуют близкие все: « крепкие тюремные затворы», «каторжные норы » и смертельную тоску осужденных.

«Слышим лишь ключей постылый скрежет...

Да шаги тяжелые солдат...»

И опять подчеркивается общая беда, общее горе:

« По столице одичалой шли...

И безвинная корчилась Русь»

Слова «корчилась Русь» и «одичалая столица» с предельной точностью передают страдания народа, несут большую идейную нагрузку. Во вступлении даны и конкретные образы. Вот один из обреченных, кого «черные маруси» увозят по ночам. Имеет в виду она и своего сына.

«На губах твоих холод иконки

Смертный пот на челе.»

Его уводили на рассвете, а ведь рассвет - это начало Дня, а тут рассвет – начало неизвестности и глубоких страданий. Страданий не только уходящего, но и тех, кто шел за ним «как на вынос». И даже фольклорное начало не сглаживает, а подчеркивает остроту переживаний невинно обреченных:

«Тихо льется Тихий Дон

Желтый месяц входит в дом.»

Месяц не ясный, как принято о нем говорить и писать, а желтый, «видит желтый месяц тень!». Эта сцена - плач по сыну, но придает она этой сцене широкий смысл.

Есть и другой конкретный образ. Образ города. И даже конкретное место: «Под Крестами будет стоять» (название тюрьмы). Но в образе города на Неве нет не только «пушкинского великолепия» и красоты с его прекрасной архитектурой, он даже мрачнее того Петербурга, известного всем по произведениям Н.А. Некрасова и Ф.М. Достоевского. Это город - привесок к гигантской тюрьме, раскинувшей свои свирепые корпуса над помертвевшей и неподвижной Невой.

«И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград»

И сочувствие, и жалость чувствуется в этих словах, где город выступает как живое лицо.

Потрясают читателя описанные автором в поэме отдельные сцены. Автор придает им широкий обобщающий смысл, чтобы подчеркнуть главную мысль произведения - показать не единичный случай, а всенародное горе. Вот сцена ареста, где речь идет о многих сыновьях, отцах и братьях. Ахматова пишет и о детях в темной горнице, хотя у ее сына не было детей. Следовательно, прощаясь с сыном, она одновременно имеет в виду не только себя, но и тех, с которыми вскоре сведет ее тюремная очередь.

В «Реквиеме», говоря о «стрелецких женах», воющих под кремлевскими башнями, она показывает кровавую дорогу, тянущуюся из тьмы времен в современность. Кровавая эта дорога к несчастью, никогда не прерывалась, а в годы репрессий при Сталине, поправшем «Народные Права», стала еще более широкой, образовав целые моря безвинной крови. По твердому убеждению Ахматовой, никакие цели не оправдывают кровь никогда, в том числе и во времена 37 года. Ее убеждение покоится на христианской заповеди «не убий». В «Реквиеме» неожиданно и горестно возникает мелодия, отдаленно напоминающая колыбельную:

«Тихо льется Тихий Дон,

Желтый месяц входит в дом,

Входит в шапке набекрень,

Видит желтый месяц тень.

Эта женщине больна.

Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,

Помолитесь обо мне.»

Мотив колыбельной с неожиданным и полубредовым образом тихого Дона подготавливает другой мотив, еще более страшный, мотив безумия, бреда и полной готовности к смерти или самоубийству:

«Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином,

И манит в черную долину.»

Антитеза, исполински и трагически встающая в «Реквиеме» (Мать и казненный сын), неизбежно соотносилась в сознании Ахматовой с евангельским сюжетом, и поскольку антитеза эта не была лишь приметой ее личной жизни и касалась миллионов матерей и сыновей, то Ахматова сочла себя вправе художественно опереться на нее, что расширило рамки «Реквиема» до огромного, всечеловеческого масштаба. С этой точки зрения эти строки можно считать поэтико- философским центром всего произведения, хотя и помещены они непосредственно перед "Эпилогом".

"Эпилог", состоящий из 2-х частей, сначала возвращает читателя к мелодии и общему смыслу "Предисловия" и "Посвящения", здесь мы вновь видим образ тюремной очереди, но уже как бы обобщенный, символический, не столь конкретный, как в начале поэмы.

«Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх.

Как клинописи жесткие страницы

Страдания выводят на щеках...»

«Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать,

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов»

Такие высокие, такие горькие и торжественно гордые слова - они стоят плотно и тяжело, словно вылитые из металла в укор насилию и в память будущим людям.

Вторая часть эпилога развивает тему Памятника, хорошо известную в русской литературе по Державину и Пушкину, но приобретающую под пером Ахматовой совершенно необычный - глубоко трагический облик и смысл. Можно сказать, что никогда, ни в русской, ни в мировой литературе, не возникало столь необычного Памятника Поэту, стоящему, по его желанию и завещанию, у Тюремной Стены. Это поистине памятник всем жертвам репрессий, замученным в 30-е и иные страшные годы.

Возвышенно и трагически звучит, на первый взгляд, странное желание

поэтессы:

«А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,

Но только с условием - не ставить его

Ни около моря, где я родилась...

Ни в царском саду у заветного пня.

А здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.»

И тут же свойственные А.А. Ахматовой чуткость и жизнестойкость.

«И голубь тюремный пусть гулит вдали,

И тихо идут по Неве корабли.»

«Реквием» Ахматовой - подлинно народное произведение, не только в том смысле, что он отразил и выразил великую народную трагедию, но и по своей поэтической форме, близкой к народной притчи. «Сотканный из простых, «подслушанных», как пишет Ахматова, слов», он с большой поэтической и гражданской силой выразил свое время и страдающую душу народа. «Реквием» не был известен ни в 30-е, ни в последующие годы, но он навеки запечатлел свое время и показал, что поэзия продолжала существовать даже и тогда, когда, по словам Ахматовой, "поэт жил с зажатым ртом".

Задушенный крик стомиллионного народа оказался услышанным - в этом великая заслуга Ахматовой.

Одна из особенностей творчества Ахматовой состоит в том, что она писала как бы без всякой заботы о постороннем читателе - то ли для себя, то ли для близкого, хорошо знающего ее человека. И вот такая недоговоренность расширяет адрес. Ее «Реквием» весь как бы разорван. Он написан словно на разных листочках, и все стихотворения этой траурной поминальной поэмы - фрагменты. Но они производят впечатление больших и тяжелых глыб, которые движутся и образуют огромное каменное изваяние горя. «Реквием» - это окаменевшее горе, гениальным образом созданное из самых простых слов.

Глубокая идея «Реквиема» раскрывается благодаря особенности таланта автора с помощью звучащих голосов конкретного времени: интонации, жестов, синтаксиса, словаря. Все говорит нам об определенных людях определенного дня. Эта художественная точность в передаче самого воздуха времени поражает всех читающих произведение.

В творчестве поэта А. Ахматовой 30-х годов были изменения. Произошел своего рода взлет, рамки стиха неизмеримо расширились, вобрали в себя обе великие трагедии - и надвигающуюся вторую мировую войну и ту войну, что началась и шла развязанная преступной властью против своего же народа. И материнское горе («сына страшные глаза - окаменелое созданье»), и трагедия Родины, и неумолимо приближавшаяся военная страда, - все вошло в ее стих, обуглило и закалило его. Дневник в это время она не вела. Вместо дневника, который вести было невозможно, записывала на отдельных клочках бумаги свои стихи. Но взятые вместе они создавали картину разворошенного и разоренного домашнего очага, изломанных судеб людей.

Так из отдельных частей «Реквиема» создается образ обреченного:

«Приговор. И сразу слезы хлынут.

Ото всех уже отделена.»

("Посвящение")

И обобщение:

«И когда, обезумев от муки,

Шли уже осужденных полки.»

("Вступление")

«Как клинописи жесткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и черных

Серебряными делаются вдруг.»

("Эпилог")

Вот они с необычайной точностью подобранные слова: "обезумев от муки", "страдание выводит на щеках", "ото всех уже отделена".

Личное и личностное усиливается. Расширяются рамки изображаемого:

« Где теперь невольные подруги,

Двух моих осатанелых лет?

Что им чудится в сибирской вьюге?

Что мерещится им в лунном круге?

Им я шлю прощальный свой привет.»

В потоке сегодняшней мемуарной литературы «Реквием» занимает особое место. Писать о нем трудно и потому, что по словам молодого друга А. Ахматовой поэта Л. Бродского, жизнь в те годы «увенчала ее музу венком скорби».

В. Виленкин в своих публикациях пишет: « Ее «Реквием» меньше всего нуждается в научных комментариях. Его народные истоки и народный поэтический масштаб сами по себе ясны. Лично пережитое, автобиографическое в них тонет, сохраняя только безмерность страдания. » Уже в первом стихотворении поэмы, названном «Посвящение», великая река людского горя, захлестывая своей болью, уничтожает границы между «я» и «мы». Это наше горе, это «мы повсюду те же», это мы слышим «тяжелые шаги солдат,» это мы идем по «одичалой столице». «Герой этой поэзии - народ... Все до единого участвуют на той или другой стороне в происходящем. Эта поэма говорит от имени народа».

«Реквием» (лат. Requiem) - заупокойная месса. На традиционный латинский текст Реквиема писали музыку многие композиторы В.А. Моцарт, Т. Берлиоз, Дж. Верди. «Реквием» Ахматовой сохраняет латинское написание, кивая на основу, первоисточник, традицию. Недаром финал произведение, его «Эпилог», выводит трагическую мелодию вечной памяти по усопшим за пределы земной реальности:

«И пусть с неподвижных и бронзовых век,

Как слезы струится подтаявший снег,

«Реквием» потребовал от нее музыкального мышления, музыкального оформления отдельных разрозненных частей - лирических стихотворений - в одно единое целое. Примечательно то, что и эпиграф, и «Вместо Предисловия», написанные значительно позднее основного текста стихотворного цикла, приживлены к нему органически - именно средствами музыки. В виде «увертюры» - оркестрового вступления, в котором проиграны две главные темы сочинения: неотделимость судьбы лирической героини от судьбы своего народа, личного от общего, «я» от «мы».

По своему строению ахматовское произведение напоминает сонату. Оно начинается после коротких музыкальных тактов мощным звучанием хора:

«Перед этим горем гнутся горы,

Не течет великая река,

Но крепки тюремные затворы.

А за ними «каторжные нары»

И смертельная тоска...»

Присутствие здесь пушкинской строки из стихотворения «Во глубине сибирских руд» раздвигает пространство, дает выход в историю. Безымянные жертвы перестают быть безымянными. Их защищают великие традиции свободолюбивой русской литературы. «А надежда все поет вдали». Голос надежды не покидает автора. Поэтесса создала не хронику своей жизни, а художественное произведение, где есть обобщение, символика, музыка.

«И когда, обезумев от муки,

Шли уже осужденных полки,

И короткую песню разлуки

Паровозные пели гудки.

Звезды смерти стояли над нами...»

Отдельные слова в таких контекстах приобретают устрашающую оценку. Например, звезды, воспетые в художественной литературе как волшебные, пленительные, загадочные в своей красоте, здесь - звезды смерти. «Желтый месяц», хотя и не несет такую негативную оценку, но он свидетель чужого горя.

Многие литературоведы задавались вопросом: «Реквием» - что такое: стихотворный цикл или поэма. Он написан от 1-го лица, от имени «я» - поэта и лирического героя одновременно. А также сложное переплетение автобиографического и документального позволяют ответить на этот вопрос утвердительно и отнести это произведение к «маленьким поэмам» в ряду поэм XX века, хотя с точки зрения жанров «Реквием» - не простой «орешек». Ахматова обладала высоким даром лирического поэта, основа ее произведение, состоящая из отдельных стихотворений, - тоже лирическая. Это дало прочность лирическим фрагментам, созданным в 1935 - 40 г. и не напечатанным в эти годы, выстоять, не рассыпаться от тяжелейших ударов времени и вернуться к нам, спустя полвека, цельным художественным произведением. На первый взгляд, можно найти простой ответ. В 1987 году тема культа личности Сталина и ее трагических последствий для народа из «закрытых» тем стала отрытой. И «Реквием» Ахматовой, рассказывающий о трагедии, лично пережитой поэтом в те годы, получил статус самого злободневного документа, встал в один ряд с такими современными произведениями, как поэма Твардовского «По праву памяти», романы В. Дудинцева «Белые одежды», В. Гроссмана «Жизнь и судьба», стихи и проза В. Шаламова. Но это объяснение лежит на поверхности и не может в полной мере удовлетворить читателя. Ведь для того, чтобы произведению совпасть с современностью, спустя полвека вернуться к новым поколениям читателей, сохранив художественную ценность, значит нужно ее, эту художественную ценность, иметь. Она передана в поэме тончайшими капиллярами стиха: его ритмами, размерами, художественными средствами языка. И даже ее «Вместо Предисловия» - это не совсем чистая проза. Это - стихотворение в прозе. Растворение героини в общей трагедии, где у всех одна роль, давало право на поэму:

«Нет, это не я, это кто-то другой страдает.

Я бы так не смогла.»

Все в «Реквиеме» укрупнено, раздвинуто в границах (Нева, Дон, Енисей) сводится к общему представлению - всюду.

Так на события 30-х годов А.А. Ахматова ответила трагедией «Реквием». Русская поэзия знала немало примеров, когда этот жанр музыкального произведение становился формой поэтической мысли. Для Ахматовой он явился идеальной формой освоения трагического сюжета русской истории, в котором авторская судьба поднялась до универсальных обобщений: поэтическое «я» нередко выступает от имени «мы». Авторский объектив врывается всюду: где поселились горе и смерть, замечая « и ту, что едва до окна довели», «и ту, что не топчет родимой земли». "И ту, что красивой тряхнув головой, сказала: «Сюда прихожу как домой». Не теряет автор из виду ту, что «ото всех уже отделена», и «невольных подруг», идущих по обезумевшему городу, и «толпы осужденных».

С помощью художественных изобразительных и выразительных средств А.А. Ахматова раскрывает основную идею своего произведения - показать ширину и глубину народного горя, трагедию жизни 30-х годов.

Таким образом, творческие успехи поэтессы в 30-х годах огромны. Кроме стихов ею были созданы 2-е значительные поэмы - «Реквием» и «Поэма без героя». То обстоятельство, что ни «Реквием», ни другие произведения Ахматовой 30-х годов не были известны читателю, нисколько не умоляет их значения в истории русской поэзии, так как они свидетельствуют о том, что в эти тяжелые годы литература, задавленная бедой и обреченная на молчание, продолжала существовать - наперекор террору и гибели.

Поэзия Ахматовой - неотъемлемая часть современной русской и мировой культуры.

В начале 50-х годов в Москве шел писательский съезд. Председательствовал А. Фадеев, вокруг него сидели самые известные писатели. И вдруг зал стал редеть. Все вставали вдоль стен просторного фойе, а по центру фойе медленно шла Анна Андреевна Ахматова. Стройная, с шалью, накинутой на плечи, ни на кого не глядя, одна.

Так и жизнь ее шла - и в центре внимания, и наедине с самой собой, а ее поэзия была целым миром и всей жизнью.

Поэзия - это сам поэт и его время, его дух и противоборство с несправедливостью ради благородства и красоты.

В стихах А. Ахматовой запечатлелись черты времени со всей его чудовищной жестокостью. Еще никто не сказал о нем правды с такой горькой беспощадностью:

«Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой.

Кидалась в ноги палачу,

Ты сын и ужас мой.

Все перепуталось навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек,

И долго ль казни ждать.»

Беззащитная и прямая, в нечеловеческих условиях перед узаконенными преступлениями, она не только оплакала эти черные дни, но и взяла над ними верх: «Не забыть» («Реквием»)

Время Ахматовой прошло через резкие переломы, и это был путь великих утрат и потерь. Только поэт великой силы, глубокой сущности и воли мог выдержать такое и противостоять всему силой своего правдивого искусства. А. Ахматова, еще в юные годы восхищавшая мир строками неподдельной, нежной и тонкой лирики, была и твердой, и непреклонной, прямой и величавой в эту грозную переломную эпоху.

Время - самый справедливый судья. Жаль только, что возмездие

порой запаздывает.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение можно сделать выводы.

Ахматова создала лирическую систему-одну из замечательнейших в истории поэзии, но лирику она никогда не мыслила как спонтанное излияние души. Ей нужна была поэтическая дисциплина, самопринуждение, самоограничение творящего. Дисциплина и труд. Пушкин любил называть дело поэта - трудом поэта. И для Ахматовой - это одна из ее пушкинских традиций. Для нее это был в своем роде даже физический труд. Лирика для Ахматовой не душевное сырье, но глубочайшее преображение внутреннего опыта. Перевод его в другой ключ, в царство другого слова, где нет стыда и тайны принадлежат всем. В лирическом стихотворении читатель хочет узнать не столько поэта, сколько себя. Отсюда парадокс лирики: самый субъективный род литературы, она, как никакой другой, тяготеет к всеобщему.

В этом именно смысле Анна Андреевна говорила: «Стихи должны быть бесстыдными». Это означало: по законам поэтического преображения поэт смеет говорить о самом личном - из личного оно уже стало общим. Ахматовой было присуще необычайно интенсивное переживание культуры. Лирика и культура - это важная тема. Здесь не место в нее углубляться; скажу только, что культура дает лирике столь нужные ей широту и богатство ассоциаций.

В творчестве Ахматовой культура присутствовала всегда, но по-разному. В поздних ее стихах культура проступает наружу. В ранних она скрыта, но дает о себе знать литературной традицией, тонкими, спрятанными напоминаниями о работе предшественников.

Вспоминая Ахматову, непременно встречаешься с темой культуры, традиции, наследия. В тех же категориях воспринимается ее творчество. О воздействии русской классики на поэзию Ахматовой много уже говорили и писали. В этом ряду - Пушкин и поэты пушкинского времени, русский психологический роман, Некрасов. Еще предстоит исследовать значение для Ахматовой любовной лирики Некрасова. Ей близка эта лирика - нервная, с ее городскими конфликтами, с разговорной интеллигентской речью.Но все эти соотношения совсем не прямолинейны. «Классичность» некоторых поэтов XX века, вплоть до поэтов наших дней, критика понимает порой как повторение, слепок. Но русская поэзия, сложившаяся после символистов, в борьбе с символистами, не могла все же забыть то, что они открыли,- напряженную ассоциативность поэтического слова, его новую многозначность, многослойность. Ахматова - поэт XX века. У классиков она училась, и в стихах ее можно встретить те же слова, но отношение между словами - другое. Поэзия Ахматовой - сочетание предметности слова с резко преобразующим поэтическим контекстом, с динамикой неназванного и напряженностью смысловых столкновений. Это большая поэзия, современная и переработавшая опыт двух веков русского стиха.

На рубеже прошлого и нынешнего столетий, хотя и не буквально хронологически, накануне революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени «женская» поэзия - поэзия Анны Ахматовой. Ближайшей аналогией, которая возникла уже у первых ее критиков, оказалась древнегреческая певица любви Сапфо: русской Сапфо часто называли молодую Ахматову. Стихотворения Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая»)- почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной, многократно и, казалось бы до конца разыгранной теме.

Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в «Аполлоне», но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными почему-либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями. Ахматова, действительно, самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души». Ахматова «вылила в искусстве» сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик. Собственно, его даже трудно определить в том смысле, как определяют, скажем, героя лирики Лермонтова. Это он - любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Список используемой литературы

1. А.Найман «Рассказы о Анне Ахматовой»

2. М., «Художественная литература» 1989 г

3. Анна Ахматова. Стихотворения и поэмы.

4. В., «Центрально – черноземное» книжное издательство 1990 г.

5. Анна Ахматова. Стихи и проза. Лен.издат., 1976 г

6. Анна Ахматова. Собрание сочинений в 6 томах (I том – стихотворения) М., 1998 Г.

8. Ахматова А.А. Избранное, - М.: Олма-пресс, 2006. – 376с.

9. Ахматова А.А. Избранное/Сост., авт. примеч. И.К. Сушилина. - М.: Просвещение, 1993. - 320 с.

10. Ахматова А.А. Сочинения. В 2-х т.Т1. Стихотворения и поэмы/Вступ статья М. Дудина – М.: Художественная литература, 1986. – 511с.

11. Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. – М.:Дрофа, 2003. – 368с.

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Источником вдохновения для Ахматовой стала Россия, поруганная, но от этого ставшая еще ближе и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в эмиграцию, ведь она знала, что только в России может она творить, что именно в России нужна ее поэзия. Так она проявляла свою гражданскую позицию:

Не с теми я, кто бросил землю

На растерзание врагам.

Их грубой лести я не внемлю.

Им песен я своих не дам.

Между прочим, то, что Ахматова осталась в такое страшное время в России, поддерживало многих людей. Она была символом той великой культуры, которую растоптали большевики, но которая не умерла. Сама Ахматова воспринимала себя так же: она считала, что призвана сохранить «живое русское слово» для потомков. Россия для нее теперь связана с великой русской литературой, которую она призвана продолжать, и прежде всего - с творчеством А.С. Пушкина.

Все свои переживания и мысли поэтесса выражает в общечеловеческих и евангельских образах, которые символически обобщают многовековой исторический опыт человечества. Она считает, что для России настало время тяжелых испытаний, которые необходимо выдержать.

В русской классической литературе тема поэта и поэзии является одной из ведущих. Стихи такого рода всегда представляют собой своеобразный творческий самоотчет, напряженную авторскую исповедь, почему и приковывают к себе внимание читателя. Поэт в XIX веке — пророк, его слово — оружие в борьбе с общественными недугами. В кризисном XX веке понимание поэзии и ее значимости безмерно усложнилось, хотя в главном и осталось незыблемым. Как же звучит эта тема в творчестве А. Ахматовой?

Как известно, юношеские стихи Ахматовой тесно связаны с акмеизмом. Если символисты считали поэта пророком, вещающим о тайнах бытия, ведущим «от реального к реальнейшему», то акмеистическое представление о поэте гораздо более приземлено. Поэзия — ремесло, поэт — мастер, знающий законы этого ремесла. Он не устремляется в заоблачные выси, а живет, как и другие люди, на земле, точно так же, как они, любит, страдает, ждет. Поэтому образ поэта в ахматовской лирике так конкретен и осязаем, воссоздан в бытовых, прозаических подробностях:

И кажется лицо бледней

От миловеющего шелка,

Почти доходит до бровей

Моя незавитая челка.

В этом сером, будничном платье

На стоптанных каблуках...

Поэт — обычный человек среди людей, но взгляд его на мир необычен. Поэтический взгляд на мир для Ахматовой — взгляд, соединяющий не связанные в обыденном сознании вещи:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки,

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Примеры такого «сопряжения далековатых понятий» (А. С. Пушкин) можно множить до бесконечности. Главное здесь — создание нового мира, наполненного живыми, напряженными, причудливыми связями, не существующими нигде, кроме поэтического слова.

Так поэтическое слово у Ахматовой становится отдельной реальностью со своими законами. Возможно, именно поэтому у Ахматовой, как ни у кого из поэтов серебряного века, разветвленные и глубокие отношения с Музой:

А Муза в дырявом платке

Печально поет и уныло.

В жестокой и юной тоске

Ее чудотворная сила;

Муза-сестра заглянула в лицо,

Взгляд ее ясен и ярок.

А недописанную мной страницу,

Божественно спокойна и легка,

Допишет Музы смуглая рука.

«Муза-сестра» близка, человечна, сострадательна. Сострадательность ее проявляется прежде всего в том, что она освобождает от мук любви:

Мне даже легче стало без любви.

Как прошлое над сердцем власть теряет!

Так неразделенная любовь становится источником поэтического творчества. Поэтическое творчество у Ахматовой — это прежде всего воплощение памяти: любовной, исторической, культурной.

Ведь только стихи оказываются у Ахматовой прибежищем любви, которой нет места в реальной жизни:

В моих стихах твое дыханье веет...

Именно поэтому память любви — огонь, в котором поэт обречен «петь и гореть», при этом переживая смертную муку и оживая снова, «чтоб после, как Феникс из пепла, в эфире восстать голубом».

Умирая и воскресая, поэт остается прочно укорененным в культуре и истории. Он постоянно чувствует себя вместилищем прошлого, в котором это прошлое начинает свою новую жизнь. Очень характерно, что Муза Ахматовой, при всем ее своеобразии, о котором говорилось выше, оказывается той, что «Данту диктовала страницы Ада», то есть не только своей, но и чужой. Об этом парадоксе поэтического творчества Ахматова высказалась в следующем четверостишии:

Не повторяй — душа твоя богата —

Того, что было сказано когда-то.

Но, может быть, поэзия сама —

Одна великолепная цитата.

Действительно, в ахматовских произведениях много цитат из произведений других поэтов (Пушкина, Лермонтова, Тютчева и др.) Но все-таки поэзия для Ахматовой — не комбинирование цитат, не «игра в бисер». Ведь за любой цитатой — переживание, часто мучительное, поэзия для Ахматовой — возвращение прошлого в самых мучительных его моментах. Судьба поэта — судьба Лотовой жены в одноименном стихотворении. Возвращая прошлое, стремясь «посмотреть на красные башни родного Содома», которые в этот момент уже разрушены Божьим гневом, поэт жертвует жизнью. Он превращается в соляной столб и терпит муку этого превращения. Именно такое ощущение поэзии сделало необходимым появление такого произведения, как «Реквием».

Итак, поэтическое самоопределение у Ахматовой тесно связано с самоопределением нравственным. Нравственные устои ахматовской поэзии — сопереживание чужой боли, чувство сопричастности миру и совиновности за все его беды.

Тайна поэтического творчества. Тема творческого процесса отражалась в произведениях многих поэтов. Для А. А. Ахматовой писать было так же естественно, как ды­шать. В цикле «Тайны ремесла» поэтесса попыталась рас­крыть свое понимание творчества, которое продолжает традицию восприятия процесса написания стихотворений как осуществление посреднической связи между Творцом и миром людей (стихотворение «Творчество»), Объяснить это таинство невозможно, в нем «все быть должно некста­ти». И естественность, и простота, с которой порой рож­дается поэзия, роднит ее с живым существом, способным «расти»:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора.
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.

Поэтическое вдохновение может приходить из окружаю­щего мира природы, а может быть даровано и Божествен­ным прикосновением (явная реминисценция со стихотворе­нием А. С. Пушкина «Пророк»):
Так я, Господь, простерта ниц:
Коснется ли огонь небесный
Моих сомкнувшихся ресниц
И немоты моей чудесной?
«Я так молилась…» (1913)

Своеобразие развития темы поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой. Продолжая традиционную для русской поэзии тему о назначении поэта, о цели его творчества, А. А. Ах­матова развивает ее в новом ключе, вносит в нее новые мотивы. Прежде всего поэтессе удается раскрыть своеоб­разие женского внутреннего мира. Трагичность судьбы по­этессы, по мнению А. А. Ахматовой, заключается в том, что женское счастье нельзя совместить с полной отдачей творчеству:
Муза! ты видишь, как счастливы все
Девушки, женщины, вдовы…
Лучше погибну на колесе,
Только не эти оковы.
«Музе» (1911)

Однако появление «музы-сестры» в жизни лирической героини предопределяет ее дальнейшую судьбу. В мире поэ­зии, где царствуют мужчины, женщине приходится отстаи­вать свое право называться поэтом.

Творческий дар поэтесса готова отдать вслед за всем, что только может быть ценного в человеческой жизни, лишь бы мир и покой вернулись на землю Родины, т. к. для А. А. Ах­матовой служение поэзии было неразрывно связано с темой России:
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар, -
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
«Молитва» (1915)

Образ родной земли раскрывается в одноименном стихо­творении, но поэтесса поступает очень неординарно, ис­пользуя сочетание «родная земля» в буквальном смысле:
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
«Родная земля» (1961)

От такого приземленного определения Ахматова перехо­дит к философскому осмыслению:
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно - своею.
«Родная земля» (1961)

В простоте и незамысловатости образа родной земли рас­крывается талант автора, не сочинявшего «стихи навзрыд», а исполнявшего свое поэтическое предназначение. Вдохнове­ние, ниспосланное свыше, постепенно начинает осознаваться как смысл жизни. За внешней легкостью поэзии раскрывают­ся страдания и муки. Так, появление Музы в одноименном стихотворении 1924 г. становится завораживающим волшеб­ством, а предчувствие вдохновения погружает поэта в погра­ничное между Жизнью и Смертью состояние:Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
«Муза» (1924)

Нежный образ «гостьи с дудочкой в руке» придает сцене легкость и возвышенность. Но как меняется интонация по­вествования к финальным строкам, когда действия столь эфе­мерного существа демонстрируют энергию и твердость, - «во­шла», «взглянула». Еще большая сила наполняет образ в диа­логе лирической героини и Музы:

Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала Страницы Ада?» Отвечает: «Я».

Муза Ахматовой реалистична и по-мужски сурова. По­эзию А. А. Ахматовой отличает гражданственность, кото­рая роднит лирику поэтессы с творчеством Н. А. Некрасо­ва. Поэт не может быть отделен от эпохи и от своего наро­да. Всю чашу страданий поэт выпивает наравне со всеми своими современниками. Его сердце живет теми бедами и невзгодами, которые выпадают на долю всей стране, а мысли о спасительном бегстве А. А. Ахматова даже не до­пускает:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
«Не с теми я, кто бросил землю…» (1922)

В 30-е гг. в поэзии А. А. Ахматовой образ поэта напоми­нает лермонтовского униженного пророка, которого отме­тил Господь, но которому суждено одиночество и жертвен­ное служение:
Зачем вы отравили воду
И с грязью мой смешали хлеб?
Зачем последнюю свободу
Вы превращаете в вертеп?
За то, что я не издевалась
Над горькой гибелью друзей?
За то, что я верна осталась
Печальной родине моей?
Пусть так. Без палача и плахи
Поэту на земле не быть.
Нам покаянные рубахи,
Нам со свечой идти и выть.
«Зачем вы отравили воду…» (1935)

«Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я пи­сала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героиче­ской истории моей страны», - сказала поэтесса в 1965 г.

А. А. Ахматова была со своим народом не только в стихах. В 1941 г. во время тяжелейших артиллерийских обстрелов Ленинграда поэтесса со словами поддержки и мужества об­ращалась по радио к жителям города, дежурила с противога­зом во время авианалетов. В это время было создано пре­красное стихотворение «Мужество» (1942), наполненное си­лой и глубокой любовью:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил па наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!

Здесь звучит тема некрасовского стихотворения в прозе «Русский язык». В трудные годы именно слово становится источником поддержки, придает силы и мужество. Сохра­нить и передать будущим поколениям духовное богатство, сокрытое в языке, - первостепенная задача поэта.

Сочинения по литературе: Тема поэта и поэзии в творчестве А. Ахматовой

В русской классической литературе тема поэта и поэзии является одной из ведущих. Стихи такого рода всегда представляют собой своеобразный творческий самоотчет, напряженную авторскую исповедь, почему и приковывают к себе внимание читателя. Поэт в XIX веке - пророк, его слово - оружие в борьбе с общественными недугами. В кризисном XX веке понимание поэзии и ее значимости безмерно усложнилось, хотя в главном и осталось незыблемым. Как же звучит эта тема в творчестве А. Ахматовой?

Как известно, юношеские стихи Ахматовой тесно связаны с акмеизмом. Если символисты считали поэта пророком, вещающим о тайнах бытия, ведущим «от реального к реальнейшему», то акмеистическое представление о поэте гораздо более приземлено. Поэзия - ремесло, поэт - мастер, знающий законы этого ремесла. Он не устремляется в заоблачные выси, а живет, как и другие люди, на земле, точно так же, как они, любит, страдает, ждет. Поэтому образ поэта в ахматовской лирике так конкретен и осязаем, воссоздан в бытовых, прозаических подробностях:

И кажется лицо бледней

От миловеющего шелка,

Почти доходит до бровей

Моя незавитая челка.

В этом сером, будничном платье

На стоптанных каблуках...

Поэт - обычный человек среди людей, но взгляд его на мир необычен. Поэтический взгляд на мир для Ахматовой - взгляд, соединяющий не связанные в обыденном сознании вещи:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки,

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Ива на небе кустом распластала

Веер сквозной.

Может быть, лучше, что я не стала

Вашей женой.

Примеры такого «сопряжения далековатых понятий» (А. С. Пушкин) можно множить до бесконечности. Главное здесь - создание нового мира, наполненного живыми, напряженными, причудливыми связями, не существующими нигде, кроме поэтического слова.

Так поэтическое слово у Ахматовой становится отдельной реальностью со своими законами. Возможно, именно поэтому у Ахматовой, как ни у кого из поэтов серебряного века, разветвленные и глубокие отношения с Музой:

А Муза в дырявом платке

Печально поет и уныло.

В жестокой и юной тоске

Ее чудотворная сила;

Муза-сестра заглянула в лицо,

Взгляд ее ясен и ярок.

А недописанную мной страницу,

Божественно спокойна и легка,

Допишет Музы смуглая рука.

«Муза-сестра» близка, человечна, сострадательна. Сострадательность ее проявляется прежде всего в том, что она освобождает от мук любви:

Мне даже легче стало без любви.

Как прошлое над сердцем власть теряет!

Так неразделенная любовь становится источником поэтического творчества. Поэтическое творчество у Ахматовой - это прежде всего воплощение памяти: любовной, исторической, культурной.

Ведь только стихи оказываются у Ахматовой прибежищем любви, которой нет места в реальной жизни:

В моих стихах твое дыханье веет...

Именно поэтому память любви - огонь, в котором поэт обречен «петь и гореть», при этом переживая смертную муку и оживая снова, «чтоб после, как Феникс из пепла, в эфире восстать голубом».

Умирая и воскресая, поэт остается прочно укорененным в культуре и истории. Он постоянно чувствует себя вместилищем прошлого, в котором это прошлое начинает свою новую жизнь. Очень характерно, что Муза Ахматовой, при всем ее своеобразии, о котором говорилось выше, оказывается той, что «Данту диктовала страницы Ада», то есть не только своей, но и чужой. Об этом парадоксе поэтического творчества Ахматова высказалась в следующем четверостишии:

Не повторяй - душа твоя богата -

Того, что было сказано когда-то.

Но, может быть, поэзия сама -

Одна великолепная цитата.

Действительно, в ахматовских произведениях много цитат из произведений других поэтов (Пушкина, Лермонтова, Тютчева и др.) Но все-таки поэзия для Ахматовой - не комбинирование цитат, не «игра в бисер». Ведь за любой цитатой - переживание, часто мучительное, поэзия для Ахматовой - возвращение прошлого в самых мучительных его моментах. Судьба поэта - судьба Лотовой жены в одноименном стихотворении. Возвращая прошлое, стремясь «посмотреть на красные башни родного Содома», которые в этот момент уже разрушены Божьим гневом, поэт жертвует жизнью. Он превращается в соляной столб и терпит муку этого превращения. Именно такое ощущение поэзии сделало необходимым появление такого произведения, как «Реквием».

Итак, поэтическое самоопределение у Ахматовой тесно связано с самоопределением нравственным. Нравственные устои ахматовской поэзии - сопереживание чужой боли, чувство сопричастности миру и совиновности за все его беды.