Судьба русской эмиграции ХХ века. Творческая работа
Костиков Вячеслав Васильевич Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции)
Вячеслав Костиков
Не будем проклинать изгнанье...
Пути и судьбы русской эмиграции
Книга В. Костикова "Не будем проклинать изгнанье..." является, можно сказать, первой попыткой непредвзятого рассказа о русской эмиграции. Написана она в форме свободного эссе. Это живой и эмоциональный рассказ о путях и судьбах русской эмиграции "первой волны". Уделяя особое внимание культурной и нравственной жизни русского зарубежья, автор не оставляет без внимания и судьбу "маленького человека" эмиграции. Читатель найдет в книге много бытовых подробностей из жизни эмиграции, познакомится с судьбами детей эмигрантских, этого "незамеченного поколения". В книге ясно ощутимо стремление осмыслить место эмиграции в общем потоке русской культуры, ее вклад в культурное наследие человечества.
Для широкого круга читателей.
Глава 1. Ожившая память
Глава 2. Путь в эмиграцию
Глава 3. В центре Европы
Глава 4. Мосты в Россию
Глава 5. Тревоги и испытания
Глава 6. "Всеми горбами с Россией"
Глава 7. Cogito, ergo sum
Глава 8. Прощание с Берлином
Глава 1. Парижское пристанище
Глава 2. "Незамеченное поколение"
Глава 3. Студенты
Глава 4. "Университеты духа"
Глава 5. Домой с небес
Глава б. Дым отечества
Глава 7. В поисках Града
Глава 8. Тайна "курского соловья"
Глава 9. "Не будем проклинать изгнанье..."
Приложение
Письма Михаила Осоргина (К старому другу в Москве. К друзьям в годы оккупации)
Из хроники культурной жизни русской эмиграции во Франции.
Примечания
ОЖИВШАЯ ПАМЯТЬ
Одним из слов, непрестанно звучавших в среде русской эмиграции звучавших, как заклинание, молитва, призыв, - было, несомненно, слово "память". Наравне с другим молитвенным словом - "родина" - призыв к памяти звучал едва ли не с каждой страницы обильной русской зарубежной публицистики и художественной литературы. Эта память была обращена прежде всего к прошлому России. Эмиграция унесла на чужие берега вывороченные революцией корни родового русского дворянства, и память прежних владельцев "дворянских гнезд" стучалась в многочисленные русские журналы и газеты, словно желая оставить на недолговечных страницах эмигрантских изданий след навсегда уходившего времени.
Тихая, дышащая ароматами забытых усадеб и "темных аллей" память представляет собой едва ли не самую очаровательную страницу эмигрантской мемуаристики, но далеко не самую интересную. Все это было лишь слабым, хотя и не лишенным пикантной прелести переложением знакомых мотивов русской классической литературы, приправленным местным колоритом в зависимости от того, где находились прежние имения: в Тамбовской, Курской, Нижегородской или Орловской губерниях. Одни описывают реку или луг, на которые глядели окна барской усадьбы, другие - жар оренбургской степи, третьи - горячий запах малороссийской нивы. Эти многочисленные "памяти", рассеянные по страницам второстепенных газет и журналов (солидные эмигрантские издания, как чумы, сторонились этих дворянских записок из прошлого), при всем их внешнем разнообразии имеют одну бросающуюся в глаза общую черту: они на редкость кротки и незлобивы. Там было бы напрасно искать отзвуки "классовых битв". В них даже есть что-то извиняющееся - точно дворянские мемуаристы уже давно были готовы к тому, что произойдет, а если и удивляются, то не случившемуся, а тому, что "все это" произошло так быстро, так неожиданно. Причина, вероятно, во внутреннем, может быть, даже неосознанном понимании того, что и помещичий уклад, и аристократические "утонченности" обеих столиц уже давно существовали как некий атавизм и что сама русская жизнь терпела их лишь в силу своей огромной инертности: то была в некотором роде историческая милость, которая рано или поздно должна была исчерпаться.
Русская аристократия, "степные помещики", владельцы петербургских дворцов, московских особняков, подмосковных усадеб, дач в Крыму, несмотря на то что в революцию они потеряли все и в эмиграции жили, за редким исключением, в весьма стесненных материальных условиях, в своих мемуарных упражнениях оказались наиболее нейтральными. Да и оставили они, в сущности, очень мало - ничтожно мало по сравнению с обильной мемуаристикой литературно-художественной интеллигенции. В их гордом и скорбном молчании есть некое скромное благородство; своей мемуарной сдержанностью они как бы говорят себе и другим: наше время закончилось, оставим же историческую ниву тем, в ком есть еще силы для нынешней и будущей жизни.
Но по большей части память эмиграции хотела быть и была активной. При всей жесткости оценок того, что происходило в России, при всем неприятии новой истории в этой памяти об "окаянных днях" (если воспользоваться выражением И. Бунина) всегда или почти всегда присутствовали тот выстраданный опыт, те крупицы истины, которые эмиграция хотела положить к порогу отечества. Эта активная память, будучи часто недоброй, яростной, неприемлющей, в итоге оказалась много плодотворнее и нужнее аморфной "усадебной мемуариады". Отрекаясь от новой истории, она ощущала себя ее живой участницей. Исписывая страницу за страницей, эмигрантские летописцы постоянно оглядывались в сторону новой России, все примеривали к ней, все выводили из нее. Активная память эмиграции как бы понимала, что исполнится срок, развеется дурман взаимного зла, станут достоянием истории мифы и легенды гражданской войны, латы рыцарей революции и контрреволюции займут место в одних и тех же залах исторических музеев и на стройке свободного отечества пригодится весь опыт истории. В том числе и опыт, унесенный в эмиграцию или родившийся в ней. "У каждого поколения могут быть свои идеалы, у моего свои, у вашего другие, и жалко то поколение, у которого нет никаких" 1, - писал В. Ключевский.
При всей мозаичности эмиграции, унесшей в зарубежье в миниатюре "всю Россию", при всем разнообразии путей и способов "спасения России" у русской эмиграции такой идеал имелся - великая, свободная и демократическая Россия. В отношении ушедших в эмиграцию и оставшихся в пределах отечества можно, воспользовавшись словами западника Герцена о славянофилах, сказать: "Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинакая... И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны в то время, как сердце билось одно" 2.
У эмиграции было много пороков. Наверное, нет тех смертных грехов, через которые не прошли эти лишившиеся земного притяжения люди. Грехи эмиграции длительное время рассматривались через самое увеличительное стекло, смаковались и выволакивались для всеобщей хулы. В худшие годы нашей истории действительные или мнимые грехи эмиграции широко использовались для борьбы с честной и свободной мыслью в советской России, прежде всего для шельмования интеллигенции. Всем нам памятны совсем еще недавние времена, когда, пороча честных советских писателей, фельдфебели от культуры именовали их "литературными врангелевцами", намекая на то, что они предали интересы народа.
Изучая наследие и уроки эмиграции, нельзя не признать, что, погрязая в грехах, свойственных жизни в отрыве от собственного народа, - в грехе словоблудия, обывательщины, самомнения или, напротив, самоуничижения (что было чаще), эмиграция уберегла себя от главного, "печеринского" греха. И только какой-нибудь безумец в пьяном безысходном отчаянии мог бы повторить печально известное:
Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья! 3
В. С. Печерин, по рассуждению Н. А. Бердяева, был одним из первых русских эмигрантов, уехавших на Запад от гнета николаевской эпохи.
Введение
1. Эмиграция и революция «Первая волна»
2. Эмиграция и Великая Отечественная война («Вторая волна»)
3. Эмиграция и Холодная война (“третья волна”)
4. Эмиграция и перестройка (“Четвертая волна”)
Заключение
Список используемой литературы
Приложение
Введение
До Катастрофы 1917 года, официальное имя России было «Всероссийская Империя». В ее конституции (Основных Законах) также употреблялось наименование «Государство Российское». Это было многонациональное государство, со многими вероисповеданиями, обладавшее гибкими конституционными формами, допускавшими разнообразные конфедеративные отношения.
Этот многонациональный характер отражался также в имперских паспортах, каковые не только аккредитировали имперское гражданство, общее для всех жителей России, но также национальность и вероисповедание каждого гражданина, в согласии с его волеизъявлением. Между гражданами Российской Империи были подданные нерусских и даже неславянских национальностей, которые в паспортах значились русскими, по их собственному желанию. Вследствие этого, в данной справке наименование «русский» употребляется в самом широком понимании этого слова: русскими именуются все русские граждане, которые так себя называли сами, даже если у них было иное этническое происхождение. Русская культура и русское государство не признавали национальной и расовой дискриминации, ибо по своему духу были имперскими.
Русская эмиграция, возникшая в результате пятилетней гражданской войны (1917 - 1922), численно достигавшая трех миллионов человек, всегда употребляла именно такой критерий. Кроме того, эта эмиграция состояла не только из членов вышеотмеченных трех групп восточных славян, но также из лиц, принадлежавших к различным меньшинствам Российской Империи, что не было препятствием для их собственного самоопределения в качестве «русских эмигрантов».
Тема данной контрольной работы имеет не только узкоспециальный интерес. Знание русской эмиграции помогает пониманию русской истории ХХ века, прошедшей, говоря словами Н.В. Устрялова, «под знаком революции».
Цель работы – показать историю формирования, политическую деятельность русской эмиграции послереволюционной поры в контексте мировой и российской истории, определить ее особенности, место и роль в жизни России и международного общества.
Основными задачами являются:
1). Выявить основные «волны и центры русской эмиграции;
2). Показать попытки самоорганизации в среде эмиграции;
3). Изучить особенности русской эмиграции ХХ века;
4). Установить причины идейного краха, вырождения и неудач „белой“ эмиграции.
Предмет исследования – русская эмиграция ХХ века.
1. Эмиграция и революция «Первая волна»
Географически эта эмиграция из России была, прежде всего, направлена в страны Западной Европы. Основными центрами русской эмиграции первой волны сталиПариж, Берлин, Прага, Белград, София.Значительная часть эмигрантов оседала также вХарбине, а в первое время в Константинополе. Первые русские трудовые и религиозные эмигранты в Австралии появились ещё в XIX веке, но это не было массовым явлением. После 1905 года в Австралии начали появляться и первые политические эмигранты. После 1917-1921 гг. в Австралии появились новые эмигранты, бежавшие из Советской России, но их было очень немного. Основными центрами новой эмиграции были Брисбен, Мельбурн, Сидней.
Эмигранты первой волны считали, свое изгнание вынужденным и кратковременным эпизодом, надеясь на скорое возвращение в Россию, после быстрого, как им казалось крушения советского государства. Во многом этими причинами вызвано их стремление обособится от активного участия в жизни стран пребывания, противодействие ассимиляции и нежелание адаптироваться в новой жизни. Они стремились ограничить свою жизнь рамками эмигрантской колонии.
Первая эмиграция состояла из наиболее культурных слоев российского дореволюционного общества, с непропорционально большой долей военных. По данным Лиги Наций, всего Россию после революции покинуло 1 миллион 160 тысяч беженцев. Около четверти из них принадлежали к Белым армиям, ушедшим в эмиграцию в разное время с разных фронтов.
Перед революцией численность российской колонии в Маньчжурии составляла не менее 200-220 тысяч человек, а к ноябрю 1920 года - уже не менее 288 тысяч человек. С отменой 23 сентября 1920 года статуса экстерриториальности для российских граждан в Китае все русское население в нем, в том числе и беженцы, перешло на незавидное положение бесподданных эмигрантов в чужом государстве, то есть на положение фактической диаспоры.
Первый серьезный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 года – временем. Второй - октябрем-ноябрем 1920 года, когда было разгромлена армия так называемой “Российской Восточной окраины” под командованием атамана Г.М. Семенова. Третий - концом 1922 года, когда в регионе окончательно установилась советская власть, (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, за некоторыми исключениями, не пропускали, некоторых даже высылали в советскую Россию.
Вместе с тем в Китае, а именно в Синьцзяне на северо-западе страны, имелась еще одна значительная (более 5,5 тысячи человек) русская колония, состоявшая из казаков генерала Бакича и бывших чинов белой армии, отступивших сюда после поражений на Урале и в Семиречье, они поселились в сельской местности и занимались сельскохозяйственным трудом.
Общая же людность русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 году, когда война уже закончилась, оценивалась приблизительно в 400 тысяч человек. Из этого количества не менее 100 тысяч получили в 1922-1923 годах советские паспорта, многие из них - не менее 100 тысяч человек - репатриировались в РСФСР (свою роль тут сыграла и объявленная 3 ноября 1921 года амнистия рядовым участникам белогвардейских соединений). Значительными (подчас до десятка тысяч человек в год) были на протяжении 1920-х годов и реэмиграции русских в другие страны, особенно молодежи, стремящейся в университеты (в частности, в США, Австралию и Южную Америку, а также Европу).
Первый поток беженцев на Юге России имел место также в начале 1920 года. Еще в мае 1920 года генералом Врангелем был учрежден так называемый “Эмиграционный Совет”, спустя год переименованный в Совет по расселению русских беженцев. Гражданских и военных беженцев расселяли в лагерях под Константинополем, на Принцевых островах и в Болгарии; военные лагеря в Галлиполи, Чаталдже и на Лемносе (Кубанский лагерь) находились под английской или французской администрацией. Последние операции по эвакуации армии Врангеля прошли с 11 по 14 ноября 1920 года: на корабли было погружено 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров и 4-5 тысяч солдат регулярных частей, 10 тысяч юнкеров, 7 тысяч раненых офицеров, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыла и до 60 тысяч гражданских лиц, в основном, членов семей офицеров и чиновников. Именно этой, крымской, волне эвакуированных эмиграция далась особенно тяжело.
В конце 1920 года картотека Главного справочного (или регистрационного) бюро уже насчитывала 190 тысяч имен с адресами. При этом количество военных оценивалась в 50-60 тысяч человек, а гражданских беженцев - в 130-150 тысяч человек.
К концу зимы 1921 года в Константинополе оставались лишь беднейшие и неимущие, а также военные. Началась стихийная реэвакуация, особенно крестьян и пленных красноармейцев, не опасавшихся репрессий. К февралю 1921 года число таких реэмигрантов достигло 5 тысяч человек. В марте к ним добавилось еще 6,5 тысячи казаков. Со временем она приняла и организованные формы.
Весной 1921 года генерал Врангель обратился к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности расселения русской армии на их территории. В августе согласие было получено: Югославия (Королевство сербов, хорватов и словенцев) приняла на казенный счет Кавалерийскую дивизию Барбовича, кубанских и часть донских казаков (с оружием; в их обязанности входило несение пограничной службы и государственные работы), а Болгария - весь 1-й корпус, военные училища и часть донских казаков (без оружия). Около 20% личного состава армии при этом покинуло армию и перешло на положение беженцев.
Около 35 тысяч российских эмигрантов (преимущественно военных) была расселена по различным, главным образом, балканским странам: 22 тысячи попали в Сербию, 5 тысяч в Тунис (порт Бизерта), 4 тысячи в Болгарию и по 2 тысячи в Румынию и Грецию.
Определенных успехов по оказанию помощи русским эмигрантам добилась Лига Наций. Ф. Нансен, знаменитый норвежский полярный исследователь, назначенный в феврале 1921 года Комиссаром по делам русских беженцев, ввел для них особые удостоверения личности (так называемые “нансеновские паспорта”), со временем признанные в 31 стране мира. С помощью созданной Нансеном организации (Refugees Settlement Comission) около 25 тысяч беженцев было трудоустроено (главным образом, в США, Австрии, Бельгии, Германии, Венгрии и Чехословакии).
Общее количество эмигрантов из России, на 1 ноября 1920 года, по подсчетам американского Красного Креста, составляло 1194 тысяч человек; позднее эта оценка была увеличена до 2092 тысяч человек. Наиболее авторитетная оценка численности “белой эмиграции”, данная А. и Е. Кулишерами, так же говорит о 1,5-2,0 млн. человек. Она основывалась в том числе и на выборочных данных Лиги Наций, зафиксировавших, по состоянию на август 1921 года, более 1,4 млн. беженцев из России. В это число входили также 100 тысяч немцев-колонистов, 65 тысяч латышей, 55 тысяч греков и 12 тысяч карел. По странам прибытия эмигранты распределились таким образом (тысяч человек): Польша – 650; Германия – 300; Франция – 250; Румыния – 100; Югославия – 50; Греция – 31; Болгария – 30; Финляндия – 19; Турция - 11 и Египет - 3.
Отделение эмиграции от оптации составляет весьма трудную, но все же важную задачу: в 1918-1922 годы общее число эмигрантов и репатриантов составило (по ряду стран, выборочно): в Польшу - 4,1 млн. человек, в Латвию - 130 тысяч человек, в Литву - 215 тысяч человек. Многие, особенно в Польше, на самом деле были транзитными эмигрантами и не задерживались там надолго.
В 1922 году, согласно Н.А. Струве, сводная численность российской эмиграции составляла 863 тысячи человек, в 1930 году она сократилась до 630 тысяч и в 1937 году – до 450 тысяч человек.
По неполным данным Службы по делам беженцев Лиги наций, в 1926 году официально было зарегистрировано 755,3 тысячи русских и 205,7 тысячи армянских беженцев. Больше половины русских - около 400 тысяч человек - приняла тогда Франция; в Китае их находилось 76 тысяч, в Югославии, Латвии, Чехословакии и Болгарии приблизительно по 30-40 тысяч человек (в 1926 году всего в Болгарии находилось около 220 тысяч переселенцев из России). Большинство армян нашли пристанище в Сирии, Греции и Болгарии (соответственно, около 124, 42 и 20 тысяч человек).
Выполнивший роль главной перевалочной базы эмиграции Константинополь со временем утратил свое значение. Признанными центрами “первой эмиграции” (ее еще называют Белой) стали, на ее следующем этапе, Берлин и Харбин (до его оккупации японцами в 1936 году), а также Белград и София. Русское население Берлина насчитывало в 1921 году около 200 тысяч человек, оно особенно пострадало в годы экономического кризиса, и к 1925 году их оставалось всего 30 тысяч человек. Позднее на первые места выдвинулись Прага и Париж. Приход к власти нацистов еще более оттолкнул русских эмигрантов от Германии. На первые места в эмиграции выдвинулись Прага и, в особенности, Париж. Еще накануне Второй Мировой войны, но в особенности во время боевых действий и вскоре после войны обозначилась тенденция переезда части первой эмиграции в США.
2. Эмиграция и Великая Отечественная война («Вторая волна»)
Что же касается собственно советских граждан, то никогда еще такое их число не оказывалось одновременно за границей, как в годы Великой Отечественной войны. Правда, происходило это в большинстве случаев не только вопреки воле государства, но и вопреки их собственной воле.
Можно говорить приблизительно о 5,45 млн. гражданских лиц, так или иначе перемещенных с территории, принадлежавшей до войны СССР, на территорию, принадлежавшую или контролировавшуюся до войны Третьим Рейхом или его союзниками. С учетом 3,25 млн. военнопленных, общее число депортированных вовне СССР советских граждан составляло, около 8,7 млн. человек.
Рассмотрим отдельные контингенты граждан СССР, оказавшиеся в годы войны в Германии и на территории союзных ей или оккупированных ею стран. Во-первых, это советские военнопленные. Во-вторых, и, в-третьих, гражданские лица, насильственно увезенные в Рейх: это остовцы, или остарбайтеры, в немецком понимании этого термина, чему соответствует советский термин остарбайтеры - «восточники» (то есть рабочие, вывезенные из старосоветких областей), и остарбайтеры – «западники», проживавшие в районах, аннексированных СССР в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа. В-четвертых, это фольксдойче и фольксфинны, то есть немцы и финны - советские граждане, которых НКВД попросту не успело депортировать вслед за большинством их соплеменников, на долгие годы ставших «спецпоселенцами». В-пятых и в-шестых, это так называемые «беженцы и эвакуированные», то есть советские гражданские лица, вывезенные или самостоятельно устремившиеся в Германию вслед (а точнее, перед) отступающим вермахтом. Беженцами, в основном, были люди, тем или иным образом сотрудничавшие с немецкой администрацией и по этой причине не питавшие особых иллюзий относительно своей будущности после восстановления советской власти; эвакуированных, напротив, увозили в не меньшей степени насильно, чем классических “остарбайтеров”, очищая тем самым оставляемую противнику территорию от населения, которое, в ином случае, могло бы быть использовано против немцев. Тем не менее в той скупой статистике, которой мы о них располагаем, обе категории, как правило, объединены. Седьмую, а если в хронологическом плане - то первую, категорию составляли гражданские интернированные - то есть дипломаты, сотрудники торговых и иных представительств и делегаций СССР, моряки, железнодорожники и т.п., застигнутые началом войны в Германии и интернированные (как правило, непосредственно 22 июня 1941 года) на ее территории. Количественно эта категория ничтожна.
Часть этих людей не дожила до победы (особенно много таких среди военнопленных), большинство - репатриировались на родину, но многие от репатриации уклонились и остались на Западе, став ядром так называемой «Второй волны» эмиграции из СССР. Максимальная количественная оценка этой волны составляет примерно 500-700 тысяч человек, большинство из них - выходцы из Западной Украины и Прибалтики (участие в этой эмиграции евреев, по понятным причинам, было исчезающее малой величиной).
Первоначально полностью сконцентрировавшись в Европе, как часть более широкой массы, многие представители второй волны в течение 1945-1951 годов покинули Старый Свет и переехали в Австралию, Южную Америку, в Канаду, но в особенности – в США. Доля тех из них, кто в конечном счете остался в Европе, поддается лишь приблизительной оценке, но в любом случае она никак не больше трети или четверти. Таким образом, у второй волны, по сравнению с первой, уровень «европейскости» существенно ниже.
В связи с этим, можно говорить приблизительно о 5,45 млн. гражданских лиц, так или иначе перемещенных с территории, принадлежавшей до войны СССР, на территорию, принадлежавшую или контролировавшуюся до войны Третьим Рейхом или его союзниками. С учетом 3,25 млн. военнопленных, общее число депортированных вовне СССР советских граждан составляло, около 8,7 млн. чел.
По одной из официальной оценок, сделанных Управлением по репатриации на основании неполных данных к 1 января 1952 года, за границей все еще оставалось 451 561 советских граждан.
Если в 1946 году более 80% невозвращенцев находилось внутри западных оккупационных зон в Германии и Австрии, то теперь же на них приходилось лишь около 23% от их числа. Так, во всех шести западных зонах Германии и Австрии находилось 103,7 тысячи человек, тогда как в одной только Англии - 100,0; Австралии - 50,3; Канаде - 38,4; США - 35,3; Швеции - 27,6; Франции - 19,7 и Бельгии - 14,7 тысячи «временно нерепатриированных . В этой связи весьма выразительной является этническая структура невозвращенцев. Больше всего среди них было украинцев - 144 934 человека (или 32,1%), далее шли три прибалтийских народа - латыши (109214 человек, или 24,2%), литовцы (63401, или 14,0%) и эстонцы (58924, или 13,0%). На всех них, вместе с 9 856 белорусами (2,2%), приходилось 85,5% зарегистрированных невозвращенцев. Собственно, это и есть, с некоторым округлением и завышением, квота «западников» (в терминологии Земскова) в структуре этого контингента. По оценке самого В.Н. Земскова, «западники» составляли 3/4, а «восточники»- только 1/4 от числа невозвращенцев. Но скорее всего доля «западников» еще выше, особенно если предположить, что в категорию «другие» (33528 человек, или 7,4%) затесалось достаточное количество поляков. Русских же среди невозвращенцев - всего 31 704, или 7,0%.
В свете этого становится понятным и масштаб западных оценок числа невозвращенцев, на порядок более низких, чем советские и как бы сориентированных на число русских по национальности в этой среде. Так, по данным М. Проудфута, официально зарегистрированы как «оставшиеся на Западе» около 35 тысяч бывших советских граждан.
Но как бы то ни было, опасения Сталина оправдались и десятки и сотни тысяч бывших советских или подсоветских граждан так или иначе, правдами или неправдами, но избежали репатриации и все-таки составили так называемую «вторую эмиграцию».
3. Эмиграция и Холодная война (“третья волна”)
Третья волна (1948-1986) - это, по сути, вся эмиграция периода «холодной войны», так сказать, между поздним Сталиным и ранним Горбачевым. Количественно она укладывается приблизительно в полмиллиона человек, то есть близка результатам «второй волны».
Качественно же она состоит из двух весьма непохожих слагаемых: первое составляют не вполне стандартные эмигранты - принудительно высланные («выдворенные») и перебежчики, второе – «нормальные» эмигранты, хотя «нормальность» для того времени была вещью настолько специфической и изнурительной (с поборами на образование, с обличительными собраниями трудовых и даже школьных коллективов и другими видами травли), что плоховато совмещалось с реальными демократическими нормами.
Особыми и весьма специфическими иммигрантами были разного рода перебежчики и невозвращенцы. «Розыскной список КГБ» на 470 человек, из них 201 - в Германию (в т.ч. в американскую зону - 120, в английскую - 66, во французскую - 5), 59 в Австрию. Устроилось большинство из них в США - 107, в ФРГ - 88, в Канаде - 42, в Швеции - 28, в Англии - 25 и т.д. С 1965 года «заочные суды» над перебежчиками заменили «указами об аресте».
До 1980-х годов евреи составляли большинство, причем, чаще решительное большинство эмигрантов из СССР. На первом подэтапе, давшем всего 9% «третьей эмиграции», еврейская эмиграция хотя и лидировала, но не доминировала (всего лишь 2-х кратный перевес над армянской и совсем незначительный - над немецкой эмиграцией). Но на самом массовом втором подэтапе (давшем 86% еврейской эмиграции за весь период), даже при дружном, почти 3-х кратном росте немецкой и армянской эмиграции, еврейская эмиграция прочно доминировала (с долей в 72%), и только на третьем подэтапе она впервые уступила лидерство эмиграции немецкой.
В отдельные годы (например, в 1980 году) число эмигрантов-армян почти не уступало эмигрантам-немцам, причем для них характерной была неофициальная эмиграция (каналом которой, скорее всего, было невозвращенчество после гостевой поездки к родственникам).
На первом подэтапе практически все евреи устремились в «землю обетованную» - Израиль, из них около 14 тысяч человек не напрямую, а через Польшу. На втором - картина изменилась: в Израиль направлялось только 62,8% еврейских эмигрантов, остальные предпочитали США (33,5%) или другие страны (прежде всего Канаду и европейские страны). При этом число тех, кто выезжал прямо с американской визой, было сравнительно небольшим (на протяжении 1972-1979 годов оно ни разу не превысило 1000 человек). Большинство же выезжали с израильской визой, но с фактическим правом выбора между Израилем и США во время транзитной остановки в Вене: здесь счет шел уже не на сотни, а на тысячи людских душ. Именно тогда многие советские евреи осели и в крупных европейских столицах, Прежде всего в Вене и Риме, служивших своего рода перевалочными базами еврейской эмиграции в 1970-е и 1980-е годы; позднее поток направлялся также через Будапешт, Бухарест и др. города (но немало было и таких, кто, приехав в Израиль, уже оттуда переезжал в США).
Интересно, что весьма повышенной эмиграционной активностью на этом этапе отличались евреи - выходцы из Грузии и из аннексированных СССР Прибалтики, Западной Украины и Северной Буковины (преимущественно из городов - прежде всего Риги, Львова, Черновиц и др.), где - за исключением Грузии - антисемитизм был особенно “в чести”. Как правило, это были глубоко верующие иудаисты, часто с не прерывавшимися родственными связями на Западе.
С конца 1970-х годов сугубо еврейская эмиграция раскололась надвое и почти поровну, даже с некоторым перевесом в пользу США, особенно если учесть тех, кто переехал туда из Израиля. Первенство США продержалось с 1978 по 1989 годы, то есть в те годы, когда сам по себе поток еврейских эмигрантов был мал или ничтожен. Но огромным «заделом» очередников и отказников, накопившимся за предыдущие годы, было предопределено то, что, начиная с 1990 года, когда на Израиль пришлось 85% еврейской эмиграции, он снова и прочно лидирует.
При этом в целом третью волну можно считать наиболее этнизированной (других механизмов уехать, кроме как по еврейской, немецкой или армянской линиям, просто не было) и в то же время наименее европейской из всех перечисленных: ее лидерами попеременно были Израиль и США. И только в 1980-е годы, когда еврейскую этническую миграцию обогнала немецкая, обозначился и поворот ее курса в сторону «европеизации» - тенденция, которая в еще большей степени проявила себя в «четвертой волне» (специфичной еще и новым – германским – направлением еврейской эмиграции).
4. Эмиграция и перестройка (“Четвертая волна”)
Начало этому периоду следует отсчитывать с эпохи М.С. Горбачева, но, впрочем, не с самых первых его шагов, а скорее со «вторых», среди которых важнейшими были вывод войск из Афганистана, либерализация прессы и правил въезда и выезда в страну. Фактическое начало (точнее, возобновление) еврейской эмиграции при Горбачеве датируется апрелем 1987 года, но статистически это сказалось с некоторым запозданием. Повторим, что этот период, в сущности, продолжается и сейчас, поэтому его количественные оценки нужно обновлять ежегодно.
В любом случае они оказались гораздо скромнее тех апокалиптических прогнозов о будто бы накатывающем на Европу „девятом вале“ эмиграции из бывшего СССР мощностью, по разным оценкам, от 3 до 20 миллионов человек, - наплыве, которого Западу даже чисто экономически не по силам было бы выдержать. На деле же ничего “страшного” на Западе не произошло. Легальная эмиграция из СССР оказалась неплохо защищена законодательствами всех западных стран и по-прежнему ограничена представителями лишь нескольких национальностей, для которых – опять-таки лишь в нескольких принимающих их странах - создана определенная правовая и социальная инфраструктура.
Речь идет в первую очередь об этнических немцах и евреях (в меньшей степени - о греках и армянах, в еще меньшей степени и в самое последнее время - о поляках и корейцах). В частности, Израиль создал правовые гарантии для иммиграции (репатриации) евреев, а Германия – для иммиграции немцев и евреев, проживавших на территории б. СССР.
Так, согласно германской Конституции и Закону об изгнанных (Bundes vertriebenen gesetz), ФРГ обязалась принимать на поселение и в гражданство всех лиц немецкой национальности, подвергшихся в 40-е гг. изгнанию с родных земель и проживающих вне Германии. Они приезжали и приезжают или в статусе «изгнанных» (Vertriebenen), или в статусе «переселенцев» или так называемых «поздних переселенцев» (Aussiedler или Spätaussiedler) и практически сразу же, по первому же заявлению получают немецкое гражданство.
В 1950 году в ФРГ проживало около 51 тысяч немцев, родившихся на территории, до 1939 года входившей в СССР. Это оказалось немаловажным для начала немецкой иммиграции из Советского Союза, поскольку на первом ее этапе советская сторона шла навстречу главным образом в случаях воссоединения семей. Собственно немецкая эмиграция из СССР в ФРГ началась в 1951 году, когда «на родину» выехал 1721 этнический немец. 22 февраля 1955 года Бундестаг принял решение о признании ФРГ гражданства, принятого во время войны, что распространило действие «Закона об изгнанных» на всех немцев, проживавших в Восточной Европе. Уже к маю 1956 года в немецком посольстве в Москве скопилось около 80 тысяч заявлений советских немцев на выезд в ФРГ. В 1958-1959 годах число немецких эмигрантов составило 4-5,5 тысяч человек. Долгое время рекордным был результат 1976 года (9704 иммигрантов). В 1987 году «пал» 10-тысячный рубеж (14 488 человек), после чего практически каждый год планка поднималась на новую высоту (чел.): 1988 год – 47 572; 1989 год – 98 134; 1990 год – 147 950; 1991 год – 147 320; 1992 год – 195 950; 1993 год – 207 347 и 1994 год – 213 214 человек. В 1995 году планка устояла (209 409 человек), а в 1996 году - двинулась вниз (172 181 человек), что объясняется не столько политикой воссоздания благоприятных условий для проживания немцев в Казахстане, России и т.д., сколько предпринятым правительством ФРГ ужесточением регламента переселения, в частности, мерами по прикреплению переселенцев к предписанных им землям (в том числе и восточным, где сейчас проживает около 20%), но в особенности обязательством сдавать экзамен на знание немецкого языка (Sprachtest) еще в на месте (на экзамене, как правило, “проваливается” не менее 1/3 допущенных к нему).
Тем не менее 1990-е годы стали, по существу, временем самого что ни на есть обвального исхода российских немцев из республик бывшего СССР. Всего оттуда в ФРГ за 1951-1996 годы переселилось 1 549 490 немцев и членов их семей. По некоторым оценкам, немцы «по паспорту» (то есть прибывшие на основании §4 «Закона об изгнанных») составляют среди них примерно 4/5: еще 1/5 приходится на их супругов, потомков и родственников (в основном, русских и украинцев). К началу 1997 года в Казахстане, по тем же оценкам, осталось менее 1/3 проживавших там ранее немцев, в Киргизии - 1/6, а в Таджикистане немецкий контингент практически исчерпан.
Заключение
В заключение следует сказать, что, несмотря на то, что Российская Эмиграция уже внесла (и продолжает вносить) огромный вклад в мировую культуру и в дело борьбы с мировым злом - коммунизмом, но в силу своего положения в свободном мире и, особенно, в силу непонимания этим миром той цели, которую эмиграция преследует, она не имеет возможности в должной и нужной мере вести борьбу с поработителями нашей Родины-России.
Усилиями русских эмигрантов за рубежом была создана выдающаяся ветвь нашей отечественной культуры, охватившая многие направления человеческой деятельности (литература, искусство, наука, философия, образование) и обогатившая европейскую и всю мировую цивилизацию. Национально-своеобразные ценности, идеи и открытия заняли достойное место в западной культуре в целом, конкретных европейских и других стран, где приложился талант русских эмигрантов.
О вкладе русских ученых-эмигрантов в мировую культуру говорит и такой факт: трое из них удостоились Нобелевских премий: И.Р.Пригожин в 1977г. по химии; С.С.Кузнец в 1971 и В.В.Леонтьев в 1973г. по экономике.
Основное внимание русских мыслителей в начальные годы в эмиграции было обращено на осмысление феномена русской революции и ее влияния на историческую судьбу России. Большинство из них признавали историческую неизбежность революционного взрыва народа. Но они не смогли переломить себя, точнее свою социально-классовую приверженность, а потому были категорически против теоретического и нравственного оправдания революции как способа решения социальных проблем.
И надо еще подчеркнуть: главным и для этой части ученых и для всей белой эмиграции было политическое противостояние Советской власти. Именно за развертывание антисоветской деятельности многие получили финансовую поддержку от иностранцев. Не случайно В.В. Маяковский после посещения Парижа пришел к выводу, что здесь «самая злостная идейная эмиграция».
Таким образом, при всем масштабе и огромных заслугах эмигрантской культуры, не она определила последующее развитие и будущее России, своего народа в тяжелые годы ХХ века. Объективный, непредвзятый взгляд на этот сложный, многомерный процесс не может не привести в конце концов к самому главному выводу: помимо „отщепившейся“, „отколовшейся“ эмигрантской культуры в России сохранялась „магистральная“ ветвь, само культурное ядро, носителем которого был главный исторический субъект - русский народ и его составная часть - интеллигенция, большая часть которой осталась на Родине.
Список литературы
1. Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М Наука. 2005г. 306с.
2. Кабузан В. М. Русские в мире: Динамика численности и расселение (1719-1989 гг.): Формирование этнических и политических границ русского народа. - СПб. Изд-во «Рус. Балт. информ. Центр «Блиц»», 1996. - 350 с.
3. Попов А.В. Русское зарубежье и архивы. Документы российской эмиграции в архивах Москвы. Изд-во « М.: Историко-архивный институт РГГУ», 1998, 392 с.
4. Полян П. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных на чужбине и на родине. М. РОСПЭН 2002 г. 896 с.
5. Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая М Наука 1991 гг. 317 с.
6. Мелихов Г.В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке (1925-1932). Москва Русский путь, Викмо-М 2007 г. 320 с.
7. Юрий Пивоваров «Русская политика в ее историческом и культурном отношениях». Изд-во Рос. политическая энциклопедия 2006. 168 с.
Приложение
Военный коммунизм - название внутренней политики Советского государства, проводившейся в 1918-1921 годах во время Гражданской войны. Основной целью было обеспечение городов и Красной Армии оружием, продовольствием и другими необходимыми ресурсами в условиях, когда все нормальные экономические механизмы и отношения были разрушены войной. Решение о прекращении военного коммунизма было принято 21 марта 1921 года на X съезде РКП(б) и введен НЭП.
Холодная война - глобальная геополитическая, экономическая и идеологическая конфронтация между Советским Союзом и его союзниками, с одной стороны, и США и их союзниками - с другой, длившаяся с середины 1940-х до начала 1990-х годов.
Диктатура пролетариата - завоевание пролетариатом такой политической власти, которая позволит ему подавить всякое сопротивление эксплуататоров. Термин «Диктатура пролетариата» появился в середине XIX века для обозначения политического режима, призванного выражать интересы рабочего класса. Первое известное использование термина - в работе Карла Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» (написана в январе - марте 1850 года.
Культ личности - возвеличивание отдельной личности (как правило, государственного деятеля) средствами пропаганды, в произведениях культуры, государственных документах, законах.
Термин «застой» ведёт своё происхождение от политического доклада ЦКXXVII съезду КПСС, прочитанного М. С. Горбачёвым, в котором констатировалось, что «в жизни общества начали проступать застойные явления» как в экономической, так и в социальной сферах. Чаще всего этим термином обозначается период от прихода Л. И. Брежнева к власти (середина 1960-х) до начала перестройки (середина 1980-х), отмеченный отсутствием каких-либо серьёзных потрясений в политической жизни страны, а также социальной стабильностью и относительно высоким уровнем жизни (в противовес эпохе 1920х-1950х годов).
Владимир Ильич Ленин
В.И. Ленин (Ульянов) родился 22 апреля 1870 года на берегах Волги в городе Симбирске ныне Ульяновске. В 1887 году Ленин окончил с золотой медалью Сибирскую гимназию и потом поступил на юридический факультет Казанского университета. В декабре Владимира Ильича исключили из этого учебного заведения за активное участие в студенческих волнениях. После ареста Ленина выслали в деревню Кукушкино Казанской губернии. Через год Владимир Ильич получил разрешение вернуться в город, но доступ в университет был для молодого революционера был закрыт.
Зимой 1888 – 89 годов в Казани Ленин вошел в революционный нелегальный кружок и стал изучать «Капитал» Карла Маркса. Скоро Владимир Ильич переселился в Самару. Здесь Ленин прожил четыре с половиной года, продолжая изучение трудов Маркса и Энгельса, а также знакомясь с трудами Плеханова и Каутского. Владимир Ильич тщательно изучал опыт рабочего движения на Западе, условия хозяйственного развития России и положение русского пролетариата и крестьянства.
Получив после долгих ходатайств разрешение сдать государственные экзамены экстерном при Петербургском университете, Ленин блестяще выдержал их в 1891 году и следующей весной получил в Самаре звание помощника присяжного поверенного. Юридической практикой он почти не занимался, лишь изредка выступая в самарском суде по назначению. К этому времени Ленин уже вполне оформился как марксист – революционер, определил задачи всей своей жизни. В Самаре он организовал первый марксистский кружок, установил связь с марксистами других городов, выступал с рефератами, где освещал с точки зрения марксизма вопросы хозяйственного развития России, критикуя мелкобуржуазные теории народников. Эти рефераты составили первые научные работы Ленина. Уже в те годы он поражал всех окружающих глубиной и разносторонностью знаний, революционной непримиримостью и последовательностью убеждений.
В сентябре 1893 года он переехал для ведения революционной работы в Петербург. Здесь Ленин вошел в марксистскую группу Красина, Кржижановского, Радченко, ведущих пропаганду в рабочих кружках. Почти сразу Ленин возглавил эту организацию. С самого начала деятельности в столице Владимир Ильич нацелил русских марксистов на формирование революционного рабочего движения и марксистской пролетарской партии.
Летом 1894 года Ленин закончил свою гениальную работу «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов?». В этой книге автор подверг уничтожающей критике всю систему воззрений народников и с изумительной ясностью предопределил исторический путь рабочего класса России.
Уже в девяностых годах девятнадцатого века Ленин выступил как единственный до конца последовательный преемник и продолжатель дела Маркса и Энгельса, самостоятельно разрабатывающий и развивавший их учение.
Весной 1895 года Ленин выехал за границу для установления связи с группой «Освобождение труда», для обеспечения пересылки нелегальной марксисткой литературы в Россию. В Швейцарии Владимир Ильич встретился с русским марксистом Плехановым. Вскоре между ними обнаружились разногласия по вопросам о роли пролетариата (рабочего класса) в предстоящих революциях, а также взглядам на либеральную буржуазию.
В Париже Ленин познакомился с немецким социал-демократом Вильгельмом Либкнехтом. Вскоре Владимир Ильич вернулся в Петербург, предварительно побывав в Вильно, Москве, Орехово-Зуево для установления связи с местными социал-демократами. В столице под его руководством возник «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Эта организация возглавила многие стачки рабочих Петербурга. Сам Ленин почти ежедневно бывал в рабочих кварталах, писал листовки-воззвания к рабочим. Выпустил брошюру о штрафах, пользующуюся большой популярностью среди пролетариев. Готовил статьи для газеты «Рабочее дело». Но в декабре 1895 года Ленин был арестован полицией. Но даже из тюрьмы он продолжал руководить «Союзом борьбы». Писал для него листовки, составил и послал на волю проект программы рабочей партии. Начал работать над подготовкой большого исследования «развитие капитализма в России».
В 1897 году Владимира Ильича отправили в ссылку в сибирское село Шушенское. Здесь Надежда Константиновна Крупская стала женой Ленина и первым помощником в его революционной деятельности. В этот период Владимир Ильич усиленно занимался изучением истории России, развитием марксизма в его философских вопросах. В ссылке Ленин закончил работу «Развитие капитализма в России». Эта книга дала экономическое обоснование главенства пролетариата в революции и его союз с крестьянством. Там же в Шушенском Ленин разрабатывал план создания единой боевой партии. Для этого по мысли Ленина нужно было создать «общерусскую политическую газету, как центр стягивания партийных сил, организовать стойкие партийные кадры на местах, как «регулярные части» партии, собрать эти кадры воедино через газету и сплотить их в общерусскую боевую партию с резко обозначенными границами, с ясной программой, твердой тактикой, единой волей» (И.В. Сталин).
В 1900 году срок ссылки кончился, и Ленин отправился за границу учреждать общероссийскую марксистскую революционную пролетарскую газету. Вскоре «Искра» стала издаваться сначала в Мюнхене, а потом в Лондоне. На страницах этой газеты Ленин боролся против «экономизма», буржуазного либерализма, народничества и мелкобуржуазной партии эсеров, негативно влиявших на революционное крестьянство. Ленин просто и ясно объяснял крестьянам, что только под руководством пролетариев – рабочих трудящиеся бедняки деревни могут выйти из нищеты. Владимир Ильич вел борьбу против оппортунистов Плеханова, Аксельрода и других.
Находясь в Англии, Ленин добился созыва второго съезда Российской социал-демократической рабочей партии. Он состоялся летом 1903 года. На съезде при обсуждении первого параграфа устава Российской социал-демократической рабочей партии произошел раскол, получивший свое закрепление в борьбе за состав руководящих органов. Сплотив вокруг себя твердых и последовательных марксистов-революционеров, Ленин добился победы над оппортунистами, которыми руководили Мартов, Аксельрод, Троцкий. Второй съезд РСДРП ознаменовался оформлением большевизма как самостоятельного политического течения.
В то время как первая русская революция набирала обороты, в апреле 1905 года, Ленин выехал из Женевы в Лондон для участия в работе III съезда РСДРП. По его итогам Владимир Ильич развил идею перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. После победы Октябрьской всеобщей стачки Ленин приехал в Петербург. Здесь он жил полулегально, отдавая большую часть времени работе в большевистской газете «Новая жизнь», через которую открыто, говорил с рабочей массой. Ленин посещал заседания петербургского совета рабочих депутатов и, изучая новую форму рабочего движения, определил советы как органы восстания и зачаточные структуры новой власти.
Ориентируясь на новый подъем революции, Владимир Ильич отстаивал тактику бойкота выборов в первую Госдуму, разоблачал конституционные иллюзии. На пятом съезде РСДРП большевики вновь одержали идеологическую победу над оппортунистами - меньшевиками. Ленин был избран в ЦК партии.
Первая русская революция была задушена царизмом. Для большевиков период с 1908 по 1911 год был тяжелым. Многие, струсив, покидали партию. Но Ленин не сдавался. Указывая на неразрешенность задач, поставленных революцией 1905-1907 годов, Владимир Ильич определил общую задачу партии в обстановке отлива революции: научиться правильному отступлению, накопить и подготовить силы для нового решительного натиска. На первый план Ленин выдвинул борьбу за сохранение и укрепление нелегальной организации партии при одновременном использовании всех легальных и полулегальных возможностей. В эти тяжелый годы Сталин оставался самым твердым и непоколебимым соратником Ленина и со всей решительностью выступал против уныния и колебания, против интеллигентского фразерства и откровенного предательства идеалов революции.
Летом 1911 года под Парижем Ленин основал партийную школу для рабочих, где он читал лекции по основным вопросам теории и политики партии.
В январе следующего года собралась общерусская партийная конференция. На этом форуме большевики окончательно оформились в самостоятельную партию. Их пути с меньшевиками больше никогда не пересекались.
После конференции в Петербурге начала выходить в свет большевистская газета «Правда». Сталин руководил ее созданием, а затем редактированием. Ленин писал в «Правду» почти каждый день. Давал указания редакции, как вести газету, следил за тем как она распространяется, тщательно подсчитывал число рабочих корреспонденций и пожертвований для этого большевистского издания. Ленин руководил редакцией «Правды» из – за границы, из Кракова. Газета помогла привлечь многих сознательных рабочих на сторону большевизма.
В годы первой мировой войны Ленин выработал лозунг о превращении империалистической войны в войну гражданскую. Владимир Ильич выступал за поражение царской монархии. Он призывал рабочих всех воюющих стран сплотиться против буржуазии. Ленин высоко держал знамя пролетарского интернационализма. Бухарин, Пятаков, Каменев, Зиновьев, Шляпников, Радек выступали против ленинской политики в этом вопросе.
В 1915 году Владимир Ильич теоретически обосновал возможность победы социализма в одной, отдельно взятой стране.
Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года застала Ленина в Швейцарии. 26 марта Владимир Ильич выехал в Стокгольм, а оттуда через Финляндию в Петроград. С первого же дня своего приезда в Россию Ленин вел кампанию разъяснения большевистских лозунгов и подготовки Великой пролетарской революции, которая будет по его мысли «в 100 раз сильнее февральской». Владимир Ильич в этот период руководил работой ЦК, редактировал «Правду», направлял работу Петроградского комитета и всего массового движения столичного пролетариата. Кроме того он выступал на митингах, рабочих собраниях, в солдатских казармах. Число сторонников большевизма быстро росло. В Ленине массы видели своего подлинного вождя, избавителя от войны, голода и вымирания. В июле Ленин полностью одобрил директиву ЦК о том, чтобы придать стихийно возникшему движению максимально организованный и мирный характер. В эти дни Временное правительство отдал приказ об аресте Ленина. Ему пришлось, как и в царские времена уйти в подполье. Сталин организовал отъезд Ленина из Петрограда. Владимир Ильич и в этот период продолжал руководить партией и газетой «Правда». Сталин был правой рукой Ленина и непосредственным проводником его директив. В подполье Ленин закончил свою книгу «Государство и революция». В этой работе Владимир Ильич подверг уничтожающей критике буржуазную демократию и подробно разработал задачу насильственной революции пролетариата, которая состоит в том, чтобы разбить, сломать государственную машину и создать вместо нее пролетарское советское государство, которое будет настоящей демократией для трудящихся, орудием подавления буржуазии.
В начале осени Ленин поставил перед партией задачу свержения буржуазного строя посредством вооруженного восстания. 10 (23) октября 1917 года Владимир Ильич руководил заседанием ЦК, на котором сделал доклад о вооруженном восстании. Только изменники Зиновьев и Каменев выступили против Ленина. 16 октября по предложению Владимира Ильича был организован военно-революционный центр во главе со Сталиным для практического руководства восстанием. 24 октября ЦК партии большевиков дал сигнал к восстанию. Ленин в Смольном руководил вооруженными операциями пролетарских отрядов против войск временного правительства. В ночь с 24 на 25 октября Великая Октябрьская социалистическая революция свершилась. Власть оказалась в руках российского пролетариата, которым руководили большевики.
На втором съезде Советов было создано рабоче-крестьянское правительство - Совет Народных Комиссаров. Ленин был избран его председателем. В эти дни Владимир Ильич дал сокрушительный отпор изменникам партии – Каменеву, Зиновьеву. Рыкову, Шляпникову, настаивавшим на отказе от диктатуры пролетариата и на создании коалиционного правительства совместно с меньшевиками и эсерами.
В январе 1918 года на Ленина было совершено первое покушение. Контрреволюционеры обстреляли автомобиль, в котором ехали Владимир Ильич и его сестра Мария Ильинична. Благодаря случайности Ленин остался невредим.
В марте 1918 года по предложению Ленина был подписан Брестский мир. Благодаря этому Россия вышла из империалистической бойни. Главной опорой в борьбе за выход из войны для Ленина был Сталин. Ни одного решения по вопросам войны и мира Ленин не принимал, не посоветовавшись со Сталиным.
Владимир Ильич очень часто выступал на рабочих митингах и собраниях (иногда по четыре раза в день). Контрреволюционеры следили за ним по пятам. 30 августа 1918 года на заводе Михельсона, где Ленин выступал перед рабочими, в него несколько раз выстрелила эсерка Каплан. Жизнь вождя находилась в опасности. Но могучий организм Ленина, который не был отягощен курением или потреблением спиртного, поборол болезнь, и уже 17 сентября Владимир Ильич председательствовал на заседании Совнаркома.
Как выяснилось впоследствии, активную роль в покушении на Ленина сыграли Троцкий и Бухарин.
В марте 1919 года Ленин руководил заседаниями учредительного конгресса Коммунистического Интернационала, где участвовали коммунисты из многих стран Европы, Азии и Америки.
В это время в стране полыхала гражданская война. Российские белогвардейцы-контрреволюционеры совместно с меньшевиками, эсерами и другими буржуазными партиями выступили против Советской власти. К тому же этим реакционным силам помогали американские, английские, французские, японские войска. Вместе с белогвардейцами иностранные армии вели войну против Рабоче-крестьянской Красной Армии. Из-за преступно скверной работы Реввоенсовета, во главе которого стоял Троцкий, Ленин вынужден был заниматься буквально всем, вплоть до мелочей, и одновременно исправлять грубейшие непростительные ошибки в руководстве армией. Очень эффективно помогал Ленину в организации обороны Советской республики Сталин. Ленин посылал его в качестве своего представителя на самые опасные участки фронта. И не просчитался. Сталин ни разу не подвел Ленина в деле руководства Красной Армией.
Ленин не терпел разгильдяйства, безответственности. Требовал точных и определенных докладов по всем проблемам социалистического строительства. При всей своей гигантской рабочей нагрузке Владимир Ильич всегда находил время, чтобы позаботиться о товарищах, был необычайно чуток, внимателен, отзывчив. Он производил обаятельное впечатление своей простотой, подлинно товарищеским отношением к членам партии, рабочим, крестьянам. Ленин был скромен в быту, не позволял себе никаких излишеств, которые могли бы быть ему предоставлены, благодаря его руководящей деятельности.
Напряженная работа дала о себе знать в конце 1921 года, когда у Владимира Ильича появились симптомы серьезного заболевания. Надо было искать преемника.
После XI съезда РКП (б) Ленин предложил избрать Сталина на пост генерального секретаря ЦК, и пленум ЦК единодушно одобрил эту кандидатуру. Вынужденный из-за болезни отойти от работы, Ленин выдвинул своего лучшего ученика и ближайшего соратника на руководящую должность в партии.
26 мая 1922 года произошел первый острый приступ болезни Ленина (склероз сосудов). В начале октября Ленин возвратился к работе. В последние месяцы года по указанию Владимира Ильича партия подготовляла условия для образования Союза Советских Социалистических Республик.
16 декабря Ленина постиг второй удар с параличом правой половины тела. 21 января 1924 года Владимир Ильич скончался.
Хрущев Никита Сергеевич
Родился в 1894 году в селе Калиновка Курской губернии, рано начал трудовую жизнь. С двенадцати лет уже работал на заводах и шахтах Донбасса. О своей рабочей молодости и слесарном ремесле он часто и, кажется не без удовольствия вспоминал. В 1918 году Хрущева принимают в партию большевиков. Он участвует в гражданской войне, а после ее окончания находится на хозяйственной и партийной работе. Был делегатом от Украины на ХIV и XV съездах ВКП(б). В 1929 году поступил учиться в Промышленную академию в Москве, где был избран секретарем парткома. С января 1931 года-секретарь Бауманского, а затем Краснопресненского райкомов партии, в 1932-1934 годах работал сначала вторым, а затем первым секретарем МГК и вторым секретарем МК ВКП(б). На ХVII съезде ВКП(б), в 1934 году Хрущева избирают членом ЦК, а с 1935 года он возглавляет Московскую городскую и областную партийные организации. В 1938 году становится первым секретарем ЦК КП(б) Украины и кандидатом в члены Политбюро, а еще через год-членом Политбюро ЦК ВКП(б).
В годы Отечественной войны Хрущев был членом военных советов Юго-Западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Южного, Воронежского и 1-го Украинского фронтов. Кончил войну в звании генерал-лейтенанта. С 1944 по 1947 работал Председателем совета министров (СНК) Украинской ССР, затем вновь избран первым секретарем ЦК КП(б)У.
С декабря 1949 года он-снова первый секретарь Московского областного и секретарь Центрального комитетов партии. В марте 1953 года, после смерти Сталина, целиком сосредотачивается на работе в ЦК, а в сентябре 1953 года избирается Первым секретарем ЦК. С 1958 года-Председатель совета министров СССР. На этих постах находился до 14 октября 1964 года. Октябрьский пленум (1964) освободил Хрущева от партийных и государственных должностей „по состоянию здоровья“. Был персональным пенсионером союзного значения. Умер 11 сентября 1971 года.
Бондаренко Елена, Харламов Дмитрий
В данной работе прослеживаются судьбы русской эмиграции начала 20 века на примере жизни Бунина И.А. Работа принимала участие в краеведческой конференции, посвященной 100- летия русской революции.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Судьбы русской эмиграции. Иван Алексеевич Бунин
Бондаренко Елена
Харламов Дмитрий
МБОУ г.Мценска
«Средняя общеобразовательная школа №2»
Научный руководитель: Шеботинова Ю.Г.
Аннотация.
Если и есть на свете муза изгнания, то именно ею навеяны проникновенные строки из Данте, самого знаменитого изгнанника средневековья: «Земную жизнь пройдя до половины я очутился в сумрачном лесу…» Октябрьская революция, положившая начало Гражданской братоубийственной войне и «красному террору», завершилась массовым, почти библейским исходом из страны свыше двух миллионов российских граждан. Воистину, гениальное перо Данте не в силах описать страдания людей, ставших жертвами российского Армагеддона ХХ столетия. Как заметил Черчилль, «ни к одной из наций рок не был столь беспощаден, как к России…» По всему свету, в полосе Великого Рассеяния русской эмиграции, послышалась русская речь – от Парижа и Белграда – до Шанхая и Огненной Земли. Практически вся элита страны и многие деятели культуры Серебряного века оказались на чужбине. Уходя в изгнание, уносили они с собой священное чувство любви к Родине. Разрушение генофонда страны в ХХ столетии до сих пор еще мстит ее потомкам…
В истории России особую роль занимает эмиграция. Ключевым фактором которой стала смена власти в результате Октябрьской революции 1917 года. После революции новое правительство установило запрет на свободный выезд из страны. К тому же с 21 ноября 1921 годы бегство и невозвращение из-за границы начали рассматриваться равно как преступное деяние. А приобрести визу на законный отъезд из государства стало проблемно и маловероятно. В это период сотни тысяч российских эмигрантов отыскали прибежище в различных государствах, сохранив при этом русскую речь, нравы, духовные и культурные устои. В основном это были личности независимых специальностей, таких как деятели художества, литературы, театра и кинематографа.
Актуальность темы связана с проблемой массовой миграции в мировом масштабе, а также выезда граждан из России. В связи с экономической ситуацией в стране, уровень жизни ухудшается, в результате чего страну покидают личности, имеющие большой потенциал и перспективы в области науки и творчества.
Цель данной работы заключается в рассмотрении влияния эмиграции на жизнь и творчество Ивана Алексеевича Бунина, и причины выезда за границу.
Формирование русского Зарубежья, уникального явления в истории Европы новейшего времени, началось после революции 1917 года и гражданской войны, расколовших население России на два непримиримых лагеря. В Советской России факт существования за границей устойчивой русской диаспоры был признан позднее, после публикации декрета ВЦИК и СНК от 15 декабря 1921 г. о лишении гражданских прав некоторым категориям населения.
Послеоктябрьская эмиграция была вызвана целым комплексом причин, обусловленных российскими событиями 1917-1922 гг. Исходя из мотивации, можно выделить три основные категории эмигрантов. Это политические эмигранты (представители высших слоев общества, крупная буржуазия, помещики, руководители центральной и местной администрации), которые в результате Октябрьской революции были лишены прежнего общественного положения и собственности. Идеологические разногласия и конфликты с советской властью вынудили их покинуть страну буквально в первые послереволюционные годы. Ко второй группе относятся офицеры и солдаты, сражавшиеся в гражданскую войну против большевиков и Красной Армии. Третью группу составили граждане, покинувшие страну по экономическим соображениям. Фактически это были беженцы, которых война, разорение, террор заставили искать приют в чужих краях. В эту категорию можно включить мелких собственников (казаков, крестьян), основную массу городских жителей, неполитизированную часть интеллигенции. Очевидно, многие из них остались бы в России, если бы революция развивалась по иному сценарию.
Прежняя российская жизнь лежала в развалинах. Позади были голод и лишения, ярость и безумие разбушевавшейся толпы, беспредел «красного террора». Надежды на лучшее быстро испарились: милость к падшим была не в духе времени. Оставалось бежать без оглядки, пока волна насилия не захлестнет беженца… Оговоримся сразу. Беженец, в отличие от эмигранта, вынужден покинуть Родину, спасая свою жизнь, и оказаться там, куда загнала его судьба. Всей душой он рвется назад, рассматривая свое пребывание за границей как преходящий эпизод. Сложна и трагична эмиграция гражданских лиц. Многие из них до последнего момента колебались, так как нелегко было менять отечество на чужбину, привычный образ жизни на неизвестность. Для многих русских, воспитанных в высших понятиях чести и достоинства, представлялась унизительной сама идея бегства с собственной родины.
У художника М. В. Нестерова есть картина "Философы". На ней изображены два мыслителя - Сергий Булгаков и Павел Флоренский. Они идут по берегу озера и мирно беседуют. Судьба распорядилась так, что С. Булгаков оказался в эмиграции,
а П. Флоренский, решив остаться в России, прошел все круги ада: 1919-20-е годы - преследования и травля, 1928 г. - ссылка в Нижний Новгород, февраль 1933 г. - арест и Соловецкий лагерь особого назначения, 1937 г. - вторичное осуждение и 8 августа 1937 г. - лагерная смерть.
Путь на волю лежал через Одессу и Севастополь, Новороссийск и Владивосток по неспокойному морю, с риском для жизни. Уходили за границу – эстонскую и финскую, польскую и румынскую. На поездах и крышах вагонов, на палубах обледеневших кораблей сбились в кучу монархисты и анархисты, аристократы и нувориши, офицеры и кадеты, негоцианты и чиновники. На родине им места не хватало. Все смешалось в обезумевшей от страха толпе беженцев из России. Выпускать из страны стали потом, в годы НЭПа. Выпускали не всех…
Особую сложность в изучении истории первой волны эмиграции представляет вопрос о количестве эмигрантов. Многие исследователи, представители международных и благотворительных организаций пытались установить число российских беженцев. В результате появились некоторые исходные данные, которые, дополняя друг друга, дают примерное представление о масштабах этого уникального исхода. По итогам подсчетов международных организаций выявлен довольно широкий диапазон цифр, ни одна из которых не является общепризнанной. Так, по данным американского Красного Креста - 1963500 человек на 1 ноября 1920 г.; из отчета Верховного комиссара Лиги Наций по делам беженцев Ф. Нансена - 1,5 млн. человек на март 1922 г. и 1,6 млн. человек - на март 1926 г. Сами российские эмигранты называли цифру в 1 млн. человек.
Более сопоставимыми были подсчеты, проведенные рядом международных организаций (комиссией Лиги Наций, Бюро русской прессы в Константинополе, Русским Комитетом в Белграде и др.), которые пришли к выводу, что численность российских эмигрантов в странах Европы в начале 20-х годов колебалась от 744000 до 1215500 человек.
Следует признать, что более полных и точных сведений о численности первой волны эмиграции нет. Лавинообразный поток беженцев из России, их вынужденная миграция из одной страны в другую, административный хаос в послевоенной Европе сделали практически невозможным любой учет.
В это период сотни тысяч российских эмигрантов отыскали прибежище в различных государствах, сохранив при этом русскую речь, нравы, духовные и культурные устои. В основном это были личности независимых специальностей, таких как деятели художества, литературы, театра и кинематографа. Одним из представителей независимых специальностей был Иван Алексеевич Бунин, первый из русских литераторов, который был номинирован на получение Нобелевской премии.
Иван Алексеевич Бунин, один из известных и лучших писателей и поэтов в своей стилистике. Родился он в царской России, 10 октября 1870 года, в городе Воронеж, но его праху не суждено было упокоиться на русской земле, и ушел он из жизни, находясь в эмиграции, 8 ноября 1953 года, в Париже, Франция. Начав публиковать свои стихи и рассказы в 1887 году, в 1889 – 92 гг. он стал работать в газете «Орловский вестник».
События 1917 года стали для Бунина личной трагедией. Новую власть он ненавидел всеми фибрами своей души, считая большевиков губителями России. «12 часов ночи, - записывает он в конце ноября 1917 года. – Сижу один – слегка пьян. Вино возвращает мне смелость, мудрость… Передо мной бутылка № 24 удельного. Печать, государственный герб. Была Россия. Где она теперь? О, Боже, Боже…» В своем дневнике периода революции и Гражданской войны, опубликованном позднее под названием «Окаянные дни», Бунин пишет о «панике и отчаянных зверствах тех дней». Ему кажется немыслимой жизнь в стране, где, как он считает, «три четверти народа за подачки, за разрешение на разбой, грабеж отдает совесть».
Сербия… Наконец, в конце марта Бунины прибывают в Париж. Ивану Алексеевичу суждено было прожить в эмиграции еще тридцать три года…
В эмиграции Бунин, как и другие известные русские писатели, прозябал в бедности. Литературные гонорары были мизерны. Спасала помощь меценатов и эмигрантских фондов. Улучшения материального положения ждать было неоткуда. Впрочем…
В Нобелевском комитете уже неоднократно поднимался вопрос о выдвижении его кандидатуры на премию. Впервые это произошло в 1922 году. Время, однако, шло, а реальных сдвигов не было. Более того, вскоре русских кандидатов становится уже трое – кроме Бунина Куприн и Мережковский. Однако в 1933 году Нобелевский комитет объявил лауреатом в области литературы Бунина. Для всех, включая самого Бунина, так и осталось загадкой, как разошлась немалая сумма премии. Бунины не были транжирами, не приобрели виллу на море или дом в Париже. Просто они были крайне непрактичными людьми. Деньги утекали сквозь пальцы. Возможно, не очень компетентными и честными оказались и консультанты, которым они доверили распоряжаться капиталом. Как бы то ни было, к концу тридцатых писатель снова был беден, как церковная мышь.
Все годы Второй Мировой войны семья Буниных прожила в маленьком приморском Грассе в крайней нужде. Затаив дыхание, следил писатель за великой битвой, которую вел его народ с фашистскими ордами. Он страстно желает Родине победы. Даже его ненависть к большевизму в этот период как будто ослабла. Казалось, он сам был немало удивлен, когда в дни Тегеранской конференции неожиданно поймал себя на мысли, что беспокоится о безопасности Сталина. Гитлера Бунин ненавидел люто. 1 мая 1945 года он писал своему другу в Париж: «Поздравляю с Берлином! “Mein Kampf”… повоевал так его так! Ах, если бы поймали да провезли по всей Европе в железной клетке!»
Накануне Великой Отечественной войны А. Толстой направил Сталину письмо, в котором говорил о желании Бунина вернуться на Родину. Бунин, кстати, его на это не уполномочивал. Ответа не последовало. До Бунина ли стало после 22 июня? Однако уже в 1945 году советское руководство вспомнило про первого русского нобелевского лауреата. Возвращение его домой было бы немалой политической победой. За Буниным начинают «ухаживать» сотрудники советского посольства. Более того, в Париж командируют Константина Симонова. Во время бесед с ним Бунин держался доброжелательно, однако Симонов понял, что Бунин никогда не вернется. Это было бы для него предательством убеждений и принципов, которых он придерживался всю жизнь.
И.А. Бунин скончался в Париже 7 ноября 1953 года и был похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Он так и не вернулся к нам, но в праве ли мы осуждать его? Он сам выбрал свою судьбу и недешево заплатил за этот выбор. Разве, подобно булгаковскому Мастеру, писатель не заслужил Покой?
Список литературы
1. Басинский П., Федякин С. «Русская литература конца XIX-начала XX века и первой
Эмиграции» Издательский центр «Академия» ,1998
2. Соколов А.Г. «Судьбы Русской литературной эмиграции 1920-х годов». М.: Изд-во МГУ, 1991
3. Струве Г. «Русская литература в изгнании» Париж, 1994.
4. Костиков В. «Не будем проклинать изгнанье» Пути и судьбы русской эмиграции.
Москва «Международные отношения», 1990
5. Литературная энциклопедия Русского зарубежья 1918-1940гг.
Москва РОССПЭИ, 1997
6. www.historicus.ru/sudba_emigratsii/
Одной из наиболее сложных и трудноразрешимых проблем в русской истории была, есть и остается эмиграция. Несмотря на кажущиеся простоту и закономерность ее как общественного явления (каждому человеку ведь дано право свободно выбирать место своего проживания), эмиграция нередко становится заложницей тех или иных процессов политического, экономического, духовного или иного характера, теряя при этом свою простоту и самостоятельность. Революция 1917 г. , последовавшие за ней гражданская война и реконструкция системы российского общества не только стимулировали процесс русской эмиграции, но и наложили на него свой неизгладимый отпечаток, придав ему политизированный характер. Так, впервые в истории появилось понятие «белая эмиграция», имевшее четко выраженную идеологическую направленность. При этом игнорировался тот факт, что из 4,5 млн. русских, вольно или невольно оказавшихся за рубежом, лишь около 150 тыс. включились в так называемую антисоветскую деятельность. Но клеймо, поставленное в то время на эмигрантах — «враги народа», еще долгие годы оставалось для всех них общим. То же можно сказать и о 1,5 млн. русских (не считая граждан других национальностей), оказавшихся за рубежом в годы Великой Отечественной войны. Были, конечно, среди них и пособники фашистских оккупантов, и дезертиры, бежавшие за рубеж, спасаясь от справедливо го возмездия, и иного рода отщепенцы, но основу-то все-таки составляли лица, томившиеся в немецких концлагерях и вывезенные в Германию в качестве бесплатной трудовой силы. Но слово — «предатели» — было для всех них единым
После революции 1917 г. постоянное вмешательство партии в дела искусства, запрет на свободу слова и печати, преследование старой интеллигенции привели к массовой эмиграции представителей прежде всего русской эмиграции. Наиболее отчетливо это было заметно на примере культуры, которая разделилась на три лагеря. Первый составили те, кто оказался принять революцию и уехали за границей. Второй состоял из тех, кто принял социализм, прославлял революцию, выступив таким образом «певцами» новой власти. В третий вошли колеблющиеся: они то эмигрировали, то возвращались на родину, убедившись, что подлинный художник в отрыве от своего народа творить не может. Их судьба была различной: одни смогли приспособиться и выжить в условиях Советской власти; другие, как А. Куприн, проживший в эмиграции с 1919 г. по 1937 г., вернулись, чтобы умереть на родине естественной смертью; третьи покончили жизнь самоубийством; наконец, четвертые были репрессированы.
В первом лагере оказались деятели культуры, составившие ядро так называемой первой волны эмиграции. Первая волна русской эмиграции - самая массовая и значительная по вкладу в мировую культуру XX в. В 1918-1922 Россию покинули более 2,5 млн. человек — выходцы из всех классов и сословий: родовая знать, государственные и другие служилые люди, мелкая и крупная буржуазия, духовенство, интеллигенция, — представители всех художественных школ и направлений (символисты и акмеисты, кубисты и футуристы). Деятелей искусства, эмигрировавших в первую волну эмиграции принято относить к русскому зарубежью. Русское зарубежье - это литературно-художественное, философское и культурное течение в русской культуре 20—40-х, развиваемое деятелями эмиграции в европейских странах и направленное против официального советского искусства, идеологии и политики.
Проблемы русской эмиграции в той или иной мере рассматривали многие историки. Однако, наибольшее количество исследований появилось лишь в последние годы после крушения тоталитарного режима в СССР, когда произошло изменение самого взгляда на причины и роль русской эмиграции.
Особенно много стало появляться книг и альбомов по истории русской эмиграции, в которых фотографический материал или составляет основное содержание, или является важным дополнением к тексту. Особо следует отметить блестящий труд Александра Васильева «Красота в изгнании» , посвященный искусству и моде русской эмиграции первой волны и насчитывающий более 800 (!) фотографий, подавляющее большинство которых является уникальным архивным материалом. Однако при всей ценности перечисленных изданий следует признать, что их иллюстративная часть раскрывает лишь одну-две стороны жизни и деятельности русской эмиграции. И особое место в этом ряду занимает роскошный альбом «Русская эмиграция в фотографиях. Франция, 1917-1947» . Это по существу первая попытка, притом несомненно удачная, составить зримую летопись жизни русской эмиграции. 240 фотографий, выстроенных в хронологически-тематическом порядке, охватывают практически все области культурной и общественной жизни русских во Франции в период между двумя мировыми войнами. Наиболее важные из этих областей, как нам представляется, следующие: Добровольческая армия в изгнании, детские и юношеские организации, благотворительная деятельность, русская Церковь и РСХД, писатели, художники, русский балет, театр и кинематограф.
При этом нужно отметить достаточно малое количество научно-исторических исследований, посвященных проблемам русской эмиграции. В этом плане нельзя не выделить работу «Судьбы русских иммигрантов второй волны в Америке» . Кроме того, следует отметить работы самих русских иммигрантов, главным образом, первой волны, которые рассматривали эти процессы. Особый интерес в этом плане представляет работа профессора Г.Н. Пио-Ульского (1938 г.) «Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других народов » .
1. ПРИЧИНЫ И СУДЬБЫ ЭМИГРАЦИИ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ 1917 Г.
В полном расцвете творческих сил встретили пролетарскую революцию многие видные представители русской интеллигенции. Одни из них очень скоро поняли, что в новых условиях русские культурные традиции либо будут растоптаны, либо поставлены под контроль новой власти. Ценя превыше всего свободу творчества, они избрали удел эмигрантов.
В Чехии, Германии, Франции они устраивались шоферами, официантами, мойщиками посуды, музыкантами в маленьких ресторанчиках, продолжая считать себя носителями великой русской культуры. Постепенно выделилась специализация культурных центров русской эмиграции; Берлин был издательским центром, Прага - научным, Париж - литературной.
Нужно заметить, что пути русской эмиграции были различны. Некоторые сразу не приняли советскую власть и уехали за границу. Другие же были или насильно высланы.
Старая интеллигенция, не принявшая идеологию большевизма, но и не принимавшая активного участия в политической деятельности, попала под жесткий пресс карательных органов. В 1921 г. по делу так называемой Петроградской организации, готовившей «переворот», было арестовано свыше 200 чел. Активными ее участниками была объявлена группа известных ученых и деятелей культуры. 61 человек был расстрелян, среди них ученый-химик М. М. Тихвинский, поэт Н. Гумилев.
В 1922 г. по указанию В. Ленина началась подготовка к высылке за границу представителей старой русской интеллигенции. Летом по городам России было арестовано до 200 чел. — экономистов, математиков, философов, историков и др. Среди арестованных находились звезды первой величины не только отечественной, но и мировой науки — философы Н. Бердяев, С. Франк, Н. Лосский и др.; ректоры Московского и Петербургского университетов: зоолог М. Новиков, философ Л. Карсавин, математик В. В. Стратонов, социолог П. Сорокин, историки А. Кизеветтер, А. Боголепов и др. Решение о высылке было принято без суда.
Русские оказались за границей не потому что они мечтали о богатстве и славе. Они за границей потому что их предки, дедушки и бабушки не могли согласиться с экспериментом который проводился над русским народом, гонением на все русское и уничтожением Церкви. Нужно не забывать, что в первые дни революции слово «Россия» было запрещено и строилось новое «интернациональное» общество.
Так что эмигранты всегда были против властей на их родине, но всегда горячо любили свою родину и отечество и мечтали туда вернуться. Они сохранили русский флаг и правду о России. Истинно русская литература, поэзия, философия и вера продолжала жить в Зарубежной Руси. Основная цель была у всех «донести свечу до родины», сохранить русскую культуру и неиспоганенную русскую православную веру для будущей свободной России.
Русские за границей считают, что Россия - это приблизительно та территория, которая до революции называлась Россией. До революции русские делились по наречию на великороссов, малороссов и белорусов. Все они себя считали русскими. Не только они, но и другие национальности тоже себя считали русскими. Например, татарин говорил: я татарин, но я русский. Среди эмиграции много таких случаев и по сей день и все они себя считают русскими. Кроме того среди эмиграции часто встречаются сербские, немецкие, шведские и другие не русские фамилии. Это все потомки иностранцев, которые приехали в Россию, обрусели и считают себя русскими. Все они любят Россию, русских, русскую культуру и православную веру.
Эмигрантский быт это в основном дореволюционный русский православный быт. Эмиграция не празднует 7-го ноября, а устраивает траурные собрания «Дни непримиримости» и служит панихиды за упокой миллионов погибших людей. 1-е мая и 8-е марта никому не известны. Праздник праздников у них Пасха, Светлое Христово Воскресение. Кроме Пасхи празднуется Рождество, Вознесение, Троица и соблюдаются посты. Для детей устраивается Рождественская Елка с Дедом Морозом и подарками и ни в коем случае не Новогодняя Елка. Поздравляют с «Воскресением Христовым» (Пасхой) и с «Рождеством Христовым и Новым Годом», а не только с «Новым Годом». Перед Великим Постом устраивается масленица и кушаются блины. На Пасху пекут куличи и готовят сырную пасху. День Ангела празднуется, а день рождения почти нет. Новый Год считается не русским праздником. В домах у них всюду иконы, дома они освящают и на Крещение священник ездит со святой водой и освящает дома, тоже часто возят чудотворную икону. Они хорошие семьянины, разводов имеют мало, хорошие работники, их дети хорошо учатся, и нравственность на высоком уровне. Во многих семьях до и после еды поется молитва
В результате эмиграции за границей оказалось примерно 500 крупных ученых, возглавивших кафедры и целые научные направления (С. Н. Виноградский, В. К. Агафонов, К. Н. Давыдов, П. А. Сорокин и др.). Внушителен список уехавших деятелей литературы и искусства (Ф. И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, К.А. Коровин, Ю. П. Анненков, И. А. Бунин и т.д.). Такая утечка умов не могла не привести к серьезному понижению духовного потенциала отечественной культуры. В литературном зарубежье специалисты выделяют две группы литераторов — сформировавшиеся как творческие личности до эмиграции, в России, и получившие известность уже за рубежом. В первую входят виднейшие русские писатели и поэты Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, 3. Гиппиус, Б. Зайцев, А. Куприн, Д. Мережковский, А. Ремизов, И. Шмелев, В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный. Вторую группу составили литераторы, которые ничего или почти ничего не напечатали в России, но полностью созрели лишь за ее пределами. Это В, Набоков, В. Варшавский, Г. Газданов, А. Гингер, Б. Поплавский. Самым выдающимся среди них был В. В. Набоков. В эмиграции оказались не только писатели, но и выдающиеся русские философы; Н, Бердяев, С. Булгаков, С, Франк, А. Изгоев, П. Струве, Н. Лосский и др.
В течение 1921-1952 гг. заграницей выпускалось более 170 периодических изданий на русском языке в основном по истории, праву, философии и культуре.
Самым продуктивным и популярным мыслителем в Европе был Н. А. Бердяев (1874-1948 гг.), оказавший огромное влияние на развитие европейской философии. В Берлине Бердяев организовал Религиозно-философскую академию, участвует в создании Русского научного института, содействует становлению Русского студенческого христианского движения (РСХД). В 1924 он переезжает во Францию, где становится редактором основанного им журнала «Путь» (1925-1940), важнейшего философского органа российской эмиграции. Широкая европейская известность позволила Бердяеву выполнить весьма специфическую роль — служить посредником между русской и западной культурами. Он знакомится с ведущими западными мыслителями (М. Шелер, Кейзерлинг, Ж. Маритен, Г. О. Марсель, Л. Лавель и др.), устраивает межконфессиональные встречи католиков, протестантов и православных (1926— 1928), регулярные собеседования с католическими философами (30-е годы), участвует в философских собраниях и конгрессах. По его книгам западная интеллигенция познакомилась с русским марксизмом и русской культурой.
Но, наверное одним из самых ярких представителей русской эмиграции был Питирим Александрович Сорокин (1889-1968 г.), который известен многим как видный ученый-социолог. Но он выступая еще (правда, непродолжительное время) и в качестве политического деятеля. Посильное участие в революционном движении привело его после свержения самодержавия на пост секретаря главы Временного правительства А.Ф. Керенского. Это произошло в июне 1917 г, а к октябрю П.А. Сорокин был уже заметным членом эсеровской партии.
Приход большевиков к власти он встретил чуть ли не с отчаянием. На октябрьские события П. Сорокин откликнулся рядом статей в газете «Воля народа», редактором которой он являлся, причем не побоялся подписать их своим именем. В этих статьях, написанных во многом под впечатлением слухов о бесчинствах, учиненных при штурме Зимнего дворца, новые правители России характеризовались как убийцы, насильники и грабители. Впрочем, Сорокин, как и другие социалисты-революционеры, не теряет надежды, что власть большевиков - это ненадолго. Уже через несколько дней после Октября он отметил в дневнике, что «трудящиеся находятся на первой стадии «отрезвления», большевистский рай начинает тускнеть». Да и события, происходившие с ним самим, казалось, подтверждали этот вывод: рабочие несколько раз спасали его от ареста. Все это вселяло надежду, что власть у большевиков можно будет скоро отобрать с помощью Учредительного собрания.
Однако этого не случалось. Одна из лекций «О текущем моменте» была прочитана П.А. Сорокиным в г. Яренске 13 июня 1918 г.. Прежде всего Сорокин объявил собравшимся, что, «по глубокому его убеждению, при внимательном изучении психологии и духовного роста своего народа для него было ясно, что ничего путного не будет, если у власти станут большевики... наш народ еще не прошел тот этап развития человеческого духа. этап патриотизма, сознания единства нации и мощи своего народа, без которого нельзя войти в двери социализма». Однако «неумолимым ходом истории - это страдание... стало неизбежным». Сейчас, - продолжал Сорокин, - «мы видим и ощущаем на себе, что заманчивые лозунги революции 25 октября не только не осуществлены, но совершенно попраны, и мы даже лишились тех политически»; свобод и завоеваний, которыми владели раньше». Обещанная социализация земли не проводится, государство разорвано на клочки, большевики «вошли в сношения с немецкой буржуазией, которая обкрадывает и без того бедную страну» .
П.А. Сорокин предсказывал, что продолжение подобной политики ведет к гражданской войне: «Обещанный хлеб не только не дан, но последним декретом должен силою отбираться вооруженными рабочими от полуголодного крестьянина. Рабочие знают, что такой добычей хлеба окончательно разрознят крестьян от рабочих и подымут войну два трудовых класса один против другого». Несколько ранее Сорокин эмоционально отметил в дневнике: «Семнадцатый год дал нам Революцию, но что она принесла моей стране, кроме разрушения и позора. Открывшееся лицо революции - это лицо зверя, порочной и грешной проститутки, а не чистое лицо богини, которое рисовалось историками других революций».
Впрочем, несмотря на разочарование, которое в тот момент охватило многих политических деятелей, ждавших и приближавших семнадцатый год в России. Питирим Александрович считал, что ситуация вовсе не безнадежна, ибо «мы дошли до такого состояния, хуже которого не может и быть, и надо думать, что дальше будет лучше». Эту зыбкую основу своего оптимизма он пытался подкрепить надеждами на помощь союзников России по Антанте.
Деятельность П.А. Сорокина не осталась незамеченной. Когда власть большевиков на севере России упрочилась, Сорокин в конце июня 1918 г. решил присоединиться к Н.В, Чайковскому - будущему главе белогвардейского правительства в Архангельске. Но, не доехав до Архангельска, Питирим Александрович вернулся в Великий Устюг, чтобы подготовить там свержение местной большевистской власти. Однако сил для этой акции у антикоммунистических групп в Великом Устюге оказалось недостаточно. И Сорокин со своими товарищами попал в сложное положение - за ним по пятам шли чекисты и был арестован. В тюрьме Сорокин написал письмо Севере-Двинскому губисполкому, где объявил о сложении с себя депутатских полномочий, выходе из партии эсеров и намерении посвятить себя работе в области науки и народного просвещения. В декабре 1918 г. П.А. Сорокин был выпущен из тюрьмы, и к активной политической деятельности он уже не вернулся. В декабре 1918 г. он вновь приступил к педагогической деятельности в Петрограде, в сентябре 1922 г. выехал в Берлин, а через год перебрался в США и в Россию больше не возвращался.
2. ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ «РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ»
Первая мировая война и революция в России сразу же нашли глубокое отражение в культурологической мысли. Наиболее ярким и вместе с тем оптимистическим осмыслением наступившей новой эпохи исторического развития культуры стали идеи так называемых «евразийцев». Крупнейшими фигурами среди них были: философ и богослов Г. В. Флоровский, историк Г.В. Вернадский, лингвист и культуролог Н. С. Трубецкой, географ и политолог П.Н. Савицкий, публицист В. П. Сувчинский, юрист и философ Л.П. Карсавин. Евразийцы имели смелость сказать изгнанным из России соотечественникам, что революция — не абсурд, не конец русской истории, но ее полная трагедийности новая страница. Ответом на такие слова были обвинения в пособничестве большевикам и даже в сотрудничестве с ОГПУ.
Однако мы имеем дело с идейным движением, находившимся в связи со славянофильством, почвенничеством и особенно с пушкинской традицией в русской общественной мысли, представленной именами Гоголя, Тютчева, Достоевского, Толстого, Леонтьева, с идейным движением, готовившим новый, обновленный взгляд на Россию, ее историю и культуру. Переосмысливалась, прежде всего, выработанная в философии истории формула «Восток — Запад — Россия». Исходя из того, что Евразия представляет собою ту наделенную естественными границами географическую область, которую в стихийном историческом процессе суждено было, к конечном счете, освоить русскому народу — наследнику скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар, камских болгар и монголов. Г. В. Вернадский говорил, что история распространения русского государства есть в значительной степени история приспособления русского народа к своему месторазвитию - Евразии, а также и приспособление всего пространства Евразии к хозяйственно-историческим нуждам русского народа.
Отошедший от евразийского движения Г. В. Флоровский утверждал, что судьба евразийства — история духовной неудачи. Этот путь никуда не ведет. Нужно вернуться к исходной точке. Воля и вкус к совершившейся революции, любовь и вера в стихию, в органические законы естественного роста, представление об истории как мощном силовом процессе закрывают перед евразийцами тот факт, что история есть творчество и подвиг, и принимать случившееся и свершившееся нужно лишь как знамение и суд Божий, как грозный призыв к человеческой свободе.
Тема свободы — основная в творчестве Н. А. Бердяева, наиболее известного на Западе представителя русской философской и культурологической мысли. Если либерализм — в самом общем определении — является идеологией свободы, то можно утверждать, что творчество я мировоззрение этого русского мыслителя, по крайней мере в его «Философия свободы » (1911), явственно приобретает христианско-либеральную окраску. От марксизма (с увлечения которым он начал свой творческий путь) в его мировоззрении сохранилась вера в прогресс и так и не преодоленная европоцентристская ориентация. Присутствует в его культурологических построениях и мощный гегелевский пласт.
Если, по Гегелю, движение всемирной истории осуществляется силами отдельных народов, утверждающих в своей духовной культуре (в принципе и идее) различные стороны или моменты мирового духа в абсолютной идеи, то и Бердяев, критикуя концепцию «интернациональной цивилизации», полагал, что есть только один исторический путь к достижению высшей бесчеловечности, к единству человечества — путь национального роста а развития, национального творчества. Всечеловечество не существует само по себе, оно раскрывается лишь в образах отдельных национальностей. При этом национальность, культура народа мыслится не как «механическая бесформенная масса», но как целостным духовный «организм». Политический аспект культурно-исторической жизни народов раскрывается Бердяевым формулой «один — многие — все», в которой гегелевские деспотия, республика и монархия заменены самодержавным, либеральным и социалистический государствами. От Чичерина Бердяев заимствовал идею «органических» и «критических» эпох в развитии культуры.
«Умопостигаемый образ» России, к которому стремился в своей историке -культурной рефлексии Бердяев, получил завершенное выражение в «Русской идее » (1946). Русский народ характеризуется в ней как «в высшей степени поляризованный народ», как совмещение противоположностей государственничества и анархии, деспотизма и вольности, жестокости и доброты, искания Бога и воинствующего безбожия. Противоречивость и сложность «русской души» (и вырастающей из этого русской культуры) Бердяев объясняет тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории — Восток и Запад. Русский народ не есть чисто европейский, но он и не азиатский народ. Русская культура соединяет два мира. Она есть «огромный Востоко-Запад». В силу борьбы западного и восточного начал русский культурно-исторический процесс обнаруживает момент прерывистости и даже катастрофичности. Русская культура уже оставила за собой пять самостоятельных периодов-образов (киевский, татарский, московский, петровский и советский) и, возможно,—полагал мыслитель, — «будет еще новая Россия».
В работе Г. П. Федотова «Россия и свобода», созданной одновременно с «Русской идеей» Бердяева, обсуждается вопрос о судьбе свободы в России, поставленный в культурологическом контексте. Ответ на него может быть получен, по мысли автора, лишь после уяснения того, «принадлежит ли Россия к кругу народов западной культуры» или к Востоку (причем если к востоку, то в каком смысле)? Мыслитель считая, что Россия знала Восток в двух обличьях: «поганом» (языческом) и православном (христианском). Вместе с тем русская культура создавалась на периферии двух культурных миров: Востока и Запада. Взаимоотношения с ними в тысячелетней культурно-исторической традиции России приняли четыре основные формы.
Россия Киевская свободно воспринимала культурные воздействия Византии, Запада и Востока. Время монгольского ига — время искусственной изоляции российской культуры, время мучительного выбора между Западом (Литва) и Востоком (Орда). Русская культура в эпоху Московского царства существенно связана с общественно-политическими отношениями восточного типа (хотя уже с XVII в. заметно явное сближение России с Западом). Новая эпоха вступает в своя права на историческом отрезке от Петра I до революции. Она представляет собой торжество западной цивилизации на русской почве. Однако антагонизм между дворянством и народом, разрыв между ними в области культуры предопределили — считает Федотов — неудачу европеизации и освободительного движения. Уже в 60-е гг. XIX в., когда был сделан решающий шаг социального и духовного раскрепощения России, самая энергичная часть западнического, освободительного движения пошла по «антилиберальному руслу». Вследствие этого все новейшее социальное и культурное развитие России предстало «опасным бегом на скорость»: что упредит — освободительная европеизация или московские бунт, который затопит и смоет молодую свободу волной народного гнева? Ответ известен.
К середине XX в. русская философская классика, сложившаяся в контексте споров между западниками и славянофилами и под влиянием творческого импульса Вл. Соловьева, подошла к своему завершению. Особое место на атом последнем отрезке классической русской мысли занимает И. А. Ильин. Несмотря на огромное и глубокое духовное наследие, Ильин — наименее известный и изученный мыслитель русского зарубежья. В интересующем нас отношении наиболее значима его метафизическая и историческая трактовка русской идеи.
Ильин полагал, что ни один народ не имел такого бремени и такого задания, как русский народ. Русское задание, нашедшее всестороннее выражение в жизни и мысли, в истории и культуре, определяется мыслителем следующим образом: русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно в предметно к передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Общий смысл этой идеи заключается в том, что России исторически восприняла от христианства. А именно: в вере в то, что «Бог есть любовь». Вместе с тем русская духовная культура — порождение и первичных сил народа (сердце, созерцание, свобода, совесть), и выращенных на их основе вторичных сил, выражающих волю, мысль, форму и организацию в культуре и в общественной жизни. В религиозной, художественной, научной в правовой сферах Ильин обнаруживает свободно и предметно созерцающее русское сердце, т.е. русскую идею.
Общий взгляд на русский культурно-исторический процесс развитая определялся у Ильина его пониманием русской идеи как идеи православного христианства. Русский Народ как субъект исторической жизнедеятельности предстает в его описаниях (касающихся и первоначальной, предысторической эпохи, и процессов государственного строительства) в характеристике, достаточно близкой к славянофильской. Он живет в условиях родового и общинного быта (с вечевым строем в властью князей). Он — носитель и центростремительных, и центробежных тенденций, в его активности проявляется созидательное, но дорой и разрушительное начало. На всех этапах культурно-историческою развития Ильина интересует вызревание и утверждение монархического начала власти. Высоко оценивается послепетровская эпоха, давшая новый синтез православия и светской цивилизации, сильную сверхсословную власть и великие реформы 60-х гг. ХIХ в. Несмотря на установление советского строя, Ильин верил в возрождение России.
Эмиграция более миллиона бывших подданных России переживалась а осмысливалась по-разному. Пожалуй, наиболее распространенной точкой зрения к концу 20-х годов стало убеждение в особой миссии русского зарубежья, призванного сохранить и развить все живоносные начала исторической России.
Первая волна русской эмиграции, пережив свой пик на рубеже 20-х - 30-х годов, сошла на нет в 40-х. Ее представители доказали, что русская культура может существовать и вне России. Русская эмиграция, совершила настоящий подвиг — сохранила и обогатила традиции русской культуры в чрезвычайно трудных условиях.
Начавшаяся с конца 80-х годов эпоха перестройки и реорганизации российского общества открыла новый путь в решении проблемы русской эмиграции. Гражданам России было впервые в истории предоставлено право свободного выезда за рубеж по различным каналам. Были также пересмотрены прежние оценки русской эмиграции. Вместе с тем наряду с положительными моментами в данном направлении появились и некоторые новые проблемы в деле эмиграции.
Прогнозируя будущее российской эмиграции, можно с достаточной определенностью констатировать тот факт, что процесс этот будет идти и дальше, приобретая все новые черты и формы. Например, в ближайшее время может появиться новая «массовая эмиграция», то есть выезд за рубеж целых групп населения или даже народов (наподобие «еврейской эмиграции»). Не исключена также возможность проявления и «обратной эмиграции» - возвращения в Россию лиц, ранее выехавших из СССР и не нашедших себя на Западе. Возможно обострение проблемы с «ближней эмиграцией», к чему также необходимо заблаговременно готовиться.
И наконец, самое главное, - необходимо помнить, что 15 млн. русских за рубежом - это наши соотечественники, у которых одно с нами Отечество - Россия!
Первая волна русской эмиграции - это явление, ставшее следствием Гражданской войны, которая началась в 1917 году и продолжалась почти шесть лет. Родину покидали дворяне, военные, фабриканты, интеллигенция, духовенство и государственные служащие. Из России в период 1917-1922 годов выехало более двух миллионов человек.
Причины первой волны русской эмиграции
Люди покидают свою родину по экономическим, политическим, социальным причинам. Миграция — процесс, который в разной степени происходил во все времена. Но характерен он прежде всего для эпохи войн и революций.
Первая волна русской эмиграции — явление, аналога которому нет в мировой истории. Пароходы были переполнены. Люди были готовы терпеть невыносимые условия, лишь бы покинуть страну, в которой победили большевики.
После революции члены дворянских семей подверглись репрессиям. Те, что не успели убежать за границу, погибли. Были, конечно, исключения, например, Алексей Толстой, которому удалось подстроиться под новый режим. Дворяне, не успевшие либо не пожелавшие уезжать из России, меняли фамилии, скрывались. Одним удавалось прожить под чужим именем много лет. Другие, будучи разоблачены, попадали в сталинские лагеря.
Начиная с 1917-го, Россию покидали писатели, предприниматели, художники. Есть мнение, что европейское искусство XX века немыслимо без русских эмигрантов. Судьбы людей, оторванных от родной земли, были трагичны. Среди представителей первой волны русской эмиграции немало всемирно известных писателей, поэтов, ученых. Но признание не всегда приносит счастье.
Какова причина первой волны русской эмиграции? Новая власть, которая проявляла симпатию к пролетариату и ненавидела интеллигенцию.
Среди представителей первой волны русской эмиграции не только творческие люди, но и предприниматели, которым удалось сколотить состояния собственным трудом. Среди фабрикантов были и те, что сперва радовались революции. Но недолго. Вскоре они поняли, что и им нет места в новом государстве. Фабрики, предприятия, заводы были в Советской России национализированы.
В эпоху первой волны русской эмиграции судьбы обычных людей мало кого интересовали. Не волновала новую власть и так называемая утечка мозгов. Люди, оказавшиеся у руля, полагали, что для того чтобы создать новое, следует разрушить все старое. Советскому государству не нужны были талантливые писатели, поэты, художники, музыканты. Появились новые мастера слова, готовые донести до народа новые идеалы.
Рассмотрим более подробно причины и особенности первой волны русской эмиграции. Краткие биографии, представленные ниже, создадут полную картину явления, имевшее страшные последствия как для судеб отдельных людей, так и для всей страны.
Знаменитые эмигранты
Русские писатели первой волны эмиграции — Владимир Набоков, Иван Бунин, Иван Шмелев, Леонид Андреев, Аркадий Аверченко, Александр Куприн, Саша Черный, Тэффи, Нина Берберова, Владислав Ходасевич. Ностальгией пронизаны произведения многих из них.
После Революции родину покинули такие выдающиеся деятели искусства, как Федор Шаляпин, Сергей Рахманинов, Василий Кандинский, Игорь Стравинский, Марк Шагал. Представителями первой волны русской эмиграции являются также авиаконструктор инженер Владимир Зворыкин, химик Владимир Ипатьев, ученый-гидравлик Николай Федоров.
Иван Бунин
Когда речь идет о русских писателях первой волны эмиграции, его имя вспоминают в первую очередь. Октябрьские события Иван Бунин встретил в Москве. Вплоть до 1920 года он вел дневник, который позже опубликовал под названием "Окаянные дни". Писатель не принял советскую власть. По отношению к революционным событиям Бунина нередко противопоставляют Блоку. В своем автобиографическом произведении последний русский классик, а именно так называют автора "Окаянных дней", полемизировал с создателем поэмы "Двенадцать". Критик Игорь Сухих сказал: "Если Блок в событиях 1917-го услышал музыку революции, то Бунин - какофонию бунта".
До эмиграции писатель некоторое время прожил с женой в Одессе. В январе 1920 года они поднялись на борт парохода "Спарта", который отправлялся в Константинополь. В марте Бунин был уже в Париже - в городе, в котором провели последние свои годы многие представители первой волна русской эмиграции.
Судьбу писателя нельзя назвать трагической. В Париже он много работал, и именно здесь написал произведение, за которое получил Нобелевскую премию. Но самый известный цикл Бунина - "Темные аллеи" - пронизан тоской по России. Все же предложение о возвращении на Родину, которое получили многие русские эмигранты после Второй мировой войны, он не принял. Умер последний русский классик в 1953 году.
Иван Шмелев
Далеко не все представители интеллигенции услышали в дни октябрьских событий "какофонию бунта". Многие воспринимали революцию как победу справедливости, добра. Октябрьским событиям первое время радовался и Однако совсем быстро разочаровался в тех, кто оказался у власти. А в 1920 году произошло событие, после которого писатель не мог уже верить в идеалы революции. Единственный сын Шмелева - офицер царской армии - был расстрелян большевиками.
В 1922 году писатель с женой покинул Россию. К тому времени Бунин уже был в Париже и в переписке не раз обещал оказать ему помощь. Несколько месяцев Шмелев провел в Берлине, затем уехал во Францию, где провел остаток жизни.
Последние годы один из величайших русских писателей провел в нищете. Он умер в возрасте 77 лет. Похоронен, как и Бунин, на Сент-Женевьев-де-Буа. На этом парижском кладбище нашли последнее пристанище знаменитые писатели, поэты — Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Тэффи.
Леонид Андреев
Этот писатель сперва принял революцию, но позже изменил свои взгляды. Последние произведения Андреева проникнуты ненавистью к большевикам. В эмиграции он оказался после отделения Финляндии от России. Но за границей прожил недолго. В 1919 году Леонид Андреев умер от сердечного приступа.
Могила писателя находится в Санкт-Петербурге, на Волковском кладбище. Прах Андреева был перезахоронен спустя тридцать лет после его смерти.
Владимир Набоков
Писатель происходил из богатой аристократической семьи. В 1919 году, незадолго до захвата Крыма большевиками, Набоковы покинул Россию навсегда. Им удалось вывести часть что спасло от нищеты и голода, на которые обречены были многие русские эмигранты.
Владимир Набоков окончил Кембриджский университет. В 1922 году переехал в Берлин, здесь зарабатывал на жизнь уроками английского. Иногда публиковал свои рассказы в местных газетах. Среди героев Набокова немало русских эмигрантов ("Защита Лужина", "Машенька").
В 1925 году Набоков женился на девушке из еврейско-русской семьи. Она работала редактором. В 1936-м была уволена - началась антисемитская кампания. Набоковы уехали во Францию, поселились в столице, часто бывали в Ментоне и Канне. В 1940 году им удалось бежать из Парижа, который уже спустя несколько недель после их отъезда был оккупирован немецкими войсками. На лайнере Champlain русские эмигранты достигли берегов Нового Света.
В Соединенных Штатах Набоков читал лекции. Писал он как на русском, так и на английском. В 1960 году вернулся в Европу, поселился в Швейцарии. Русский писатель скончался в 1977 году. Могила Владимира Набокова находится на кладбище в Кларане, расположенном в Монтре.
Александр Куприн
После окончания Великой Отечественной войны началась волна реэмиграции. Тем, кто покинул Россию в начале двадцатых, обещали советские паспорта, работу, жилье и прочие блага. Однако многие эмигранты, возвратившиеся на Родину, стали жертвами сталинских репрессий. Куприн вернулся еще до войны. Его, к счастью, не постигла участь большинства эмигрантов первой волны.
Александр Куприн уехал сразу же после Октябрьского переворота. Во Франции первое время занимался в основном переводами. В Россию вернулся в 1937 году. Куприн был известен в Европе, с ним не могли советские власти поступить так, как они поступали с большей частью Однако писатель, будучи к тому времени больным и старым человеком, стал инструментом в руках пропагандистов. Из него сделали образ раскаявшегося писателя, который вернулся, дабы воспеть счастливую советскую жизнь.
Александр Куприн умер в 1938 году от онкологического заболевания. Похоронен на Волковском кладбище.
Аркадий Аверченко
До революции жизнь писателя складывалась замечательно. Он был главным редактором юмористического журнала, который пользовался огромной популярностью. Но в 1918 году все резко изменилось. Издательство было закрыто. Аверченко занял отрицательную позицию по отношению к новой власти. С трудом ему удалось добраться до Севастополя - города, в котором он родился и провел ранние годы. Писатель уплыл в Константинополь на одном из последних пароходов за несколько дней до того, как Крым был взят красными.
Сперва Аверченко жил в Софии, затем в Белгороде. В 1922 году уехал в Прагу. Жить вдали от России ему было сложно. Большая часть произведений, написанных в эмиграции, пронизана тоской человека, вынужденного жить вдали от Родины и лишь изредка слышать родную речь. Впрочем, в Чехии он быстро приобрел популярность.
В 1925 году Аркадий Аверченко заболел. Несколько недель провел в Пражской городской больнице. Умер 12 марта 1925 года.
Тэффи
Русская писательница первой волны эмиграции покинула Родину в 1919 году. В Новороссийске она села на пароход, который отправлялся в Турцию. Оттуда добралась до Парижа. Три года Надежда Лохвицкая (таково настоящее имя писательницы и поэтессы) прожила в Германии. За границей она печаталась, уже в 1920-м организовала литературный салон. Тэффи умерла в 1952 году в Париже.
Нина Берберова
В 1922 году вместе с мужем, поэтом Владиславом Ходасевичем, писательница уехала из Советской России в Германию. Здесь они провели три месяца. Жили в Чехословакии, в Италии и с 1925-го - в Париже. Берберова публиковалась в эмигрантском издании "Русская мысль". В 1932 году писательница развелась с Ходасевичем. Спустя 18 лет уехала в США. Жила в Нью-Йорке, где издала альманах "Содружество". С 1958 года Берберова преподавала в Йельском университете. Умерла в 1993-м.
Саша Черный
Настоящее имя поэта, одного из представителей Серебряного века - Александр Гликберг. Он эмигрировал в 1920 году. Жил в Литве, Риме, Берлине. В 1924 году Саша Черный уехал во Францию, где провел последние годы. В местечке Ла Фавьер у него был дом, куда нередко съезжались русские художники, писатели, музыканты. Саша Черный умер от сердечного приступа в 1932 году.
Федор Шаляпин
Знаменитый оперный певец покинул Россию, можно сказать, не по своей воле. В 1922 году он находился на гастролях, которые, как показалось властям, затянулись. Длительные выступления в Европе и США вызвали подозрения. Тут же отреагировал Владимир Маяковский, написав гневное стихотворение, в котором были такие слова: "Я первый крикну - обратно катить!".
В 1927 году певец пожертвовал сборы от одного из концертов в пользу детей русских эмигрантов. В Советской России это восприняли как поддержку белогвардейцев. В августе 1927 года Шаляпина лишили советского гражданства.
В эмиграции он много выступал, даже снялся в фильме. Но в 1937-м у него обнаружили лейкоз. 12 апреля того же года знаменитый русский оперный певец скончался. Похоронен на парижском кладбище Батиньоль.